Михаил Елизаров - Ногти (сборник)

— Верни его! Верни!

Лидочка испуганно бросила трубку и сразу переключилась на импульсы рыдающего уха. Ей пришло в голову, что оно запросто прискачет к ней в постель греться. Ухо ворочалось в пыльном уголке, шумно дышало, глотая невидимые слезы. Лидочка опустилась на четвереньки и осторожно подползла к нему. «Впрочем, зубов у него нет», — успокаивала она себя. Лидочка приблизила лицо к уху и разобрала жалобы, оформленные неизвестными ей словами.

Лидочка ощутила что-то похожее на жалость. Ухо тряслось от холода, несколько раз чихнуло и закашлялось. Оно явно нуждалось в более теплом месте. Лидочка взяла ложку и попыталась поддеть ухо, но ничего не получалось: она только извозила ухо в пыли, случайно придавила мочку, так что ухо вскрикнуло. Лидочка не выдержала мучений маленького существа и подняла его рукой, очистила от налипшей пыли и внимательно осмотрела. Обратная сторона уха была совершенно гладкой, без рубцов…

Лидочка выстелила ватой литровую банку и положила туда ухо, а потом села наблюдать. Продрогшее и обессиленное, ухо быстро утихло. Лидочка со спокойным сердцем пописала и легла спать.

Утром ее разбудил не будильник — до подъема оставалось еще больше часа. Ухо плакало и призывало. Оно изменило цвет: из вчерашнего бледно-розового сделалось малиновым. Лидочка пощупала его. Ухо просто горело, у него поднялась температура, вокруг ушного канала появились обильные серные выделения. Полночи в унитазе не прошли бесследно — оно простудилось.

Лидочка не знала, что и делать, утеплила банку дополнительным количеством ваты, обтерла ухо борным спиртом. В шкафу Лидочка отыскала специальную лампу и погрела ухо синим светом. Она так увлеклась, что чуть не прозевала выход на работу.

Опасаясь встречи с бывшим владельцем, Лидочка поймала машину. В ателье она вошла перевозбужденной, как ребенок, который принес домой котенка, а родители позволили его оставить.

Ни о чем другом, кроме таинственного уха, Лидочка и думать не могла. Она вспоминала тепло беззащитного тельца, чувство благодарности за ее, Лидочкину, заботу и счастливо ежилась. Иногда воображение рисовало лицо страшного незнакомца, и тогда Лидочка вздрагивала.

Во время обеденного перерыва, когда Лидочка наблюдала за жующими рожами, тревожная мысль пронзила ее: она не накормила ухо. Да и как, если у него нет рта? И чем его кормить? Она еле высидела до конца рабочего дня и понеслась домой.

Уху сделалось хуже. Обильно выделилась ушная сера, оно не контактировало с Лидочкой, а изредка тихо постанывало.

На всякий случай Лидочка налила в блюдечко теплого молока и положила ухо на край блюдца. Ухо не притронулось к молоку.

Ближе к полуночи встрепенулся беззвучный телефон.

— Я найду тебя, я почти нашел тебя! — завывал размазанный в пространстве голос, утопая в электрошумах.

Никогда раньше Лидочка не знала такой бессонной ночи. Она периодически вскакивала с кровати и подбегала смотреть, что с ухом. Ухо только похрипывало и на любые манипуляции отвечало слабовыраженной реакцией. Лидочка попеременно закапывала в него то борный спирт, то молоко.

Утром Лидочка не вышла на работу, отпросившись с риском для карьеры. Чутье подсказывало ей, что если с ухом что-нибудь случится, никакой карьеры не будет вообще.

Лидочка пролистала в медицинском справочнике раздел ушных болезней. В качестве последнего средства она собиралась растолочь таблетку антибиотика и порошок всыпать в ухо, а еще лучше — сделать инъекцию. У себя Лидочка ничего подходящего не нашла, а бежать в аптеку не решилась: незнакомец мог рыскать где-то рядом.

Лидочка спустилась на два этажа к соседке. У той невестка работала фельдшерицей, и, кроме этого, у них недавно родилась внучка, и Лидочка надеялась, что они запаслись детскими лекарствами. Нашлась только одна ампулка. Соседка пообещала поднести еще чего-нибудь вечером, когда невестка вернется из больницы.

От инъекции в четверть кубика ухо вспучило. Оно полиловело и почти не подавало признаков жизни. Через пару часов синева сошла, и ухо приобрело перламутровый оттенок. Лидочке показалось, что уху полегчало, ибо стоны прекратились. Она прилегла вздремнуть и проснулась поздно вечером. Лидочка сразу подскочила к столу и потрогала ухо. Оно было холодным и окостеневшим.

«Сдохло, — поняла Лидочка, — недоглядела…», — и жуткие предчувствия сковали ее душу. Трупик уха на вате, зеленоватый свет лампы, мелкий снежок за окном сводили с ума. Донесся скрежет лифта, остановившегося на ее этаже. В дверь позвонили, и Лидочка вздохнула — соседка принесла лекарство напрасно.