Герберт Уэллс - Собрание сочинений в 15 томах. Том 15

— Да-а-а, — произнес он. — Это трудная задача.

— Очень трудная.

— В самом деле, чрезвычайно трудная.

— Я тоже так считаю.

Пока между собеседниками наблюдалось полное единодушие.

— Может быть, надо ему рассказать, — начала она после некоторого молчания. — Предостеречь его. Дать ему книг почитать. Устроить беседу с врачом.

— Хм-м, — опять промычал м-р Бэрлап так громко, что в комнате даже гул пошел.

— Совершенно верно, — подхватила она и замолчала в ожидании.

— Видите ли, дорогая миссис Тьюлер, задача эта в каждом отдельном случае, так сказать, изменяется в зависимости от обстоятельств. Мы созданы неодинаково. Что правильно в одном случае, то может оказаться совершенно непригодным в другом.

— Да?

— И, разумеется, наоборот.

— Я понимаю.

— Он читает?

— Очень много.

— Есть такая книжка. Называется, кажется, «Любовь цветов».

Лицо м-ра Бэрлапа покрылось стыдливым румянцем.

— Трудно придумать для него более удачное посвящение в… великую тайну.

— Я дам ему эту книгу.

— А затем, может быть, небольшая назидательная беседа.

— Назидательная беседа…

— Когда представится подходящий случай.

— Я буду просить вас об этом.

Указания были ясны и ценны. Но что-то оставалось еще недосказанным. Разговор вышел даже как будто немного поверхностным.

— Теперь кругом так много дурного, — сказала она.

— Дурные времена, миссис Тьюлер… «Мир погряз во зле; сроки исполнились». Никогда это не было так верно, как в наши дни. Берегите его. Добрые нравы портятся в дурном обществе. Не спускайте с него глаз. Вот.

Он, видимо, давал понять, что вопрос исчерпан.

— Я сама научила его читать и писать. Но теперь ему придется ходить в школу. Там он может набраться… бог знает чего.

— Хм-м, — снова промычал м-р Бэрлап. Но тут его, видимо, осенила какая-то идея.

— Мне говорили такие ужасные вещи о школах, — продолжала она.

М-р Бэрлап очнулся от своего раздумья.

— Вы имеете в виду закрытые школы?

— Закрытые.

— Закрытые школы — все до единой — вертепы разврата, — сказал м-р Бэрлап. — Особенно приготовительные и так называемые государственные. Знаю, знаю. Там творится такое… я даже и говорить о них не хочу.

— Именно об этом я и хотела побеседовать с вами, — сказала м-сс Тьюлер.

— Но… — продолжал достойный пастор. — Хм-м… Здесь у нас, в нашей маленькой общине, есть как раз один человек… Вы не обращали внимания? Мистер Майэм. Такой струйный, сдержанный, с пышной шевелюрой и большими черными бакенбардами. Уж, наверно, обратили внимание на голос. Невозможно не обратить. Это человек великой духовней силы, настоящий сын Грома, Боанэргес. У него небольшая, очень хорошо поставленная частная школа. Он принимает учеников с большим разбором. Жена у него, к несчастью, кажется, больна туберкулезом. Очень милая, ласковая женщина. У них нет детей, и в этом большое горе. Но школа для них — семья в лучшем смысле этого слова. Они внимательно изучают характеры своих питомцев. Неустанно обсуждают их. Под таким руководством и при вашем домашнем влиянии я не представляю себе, чтобы что-либо дурное могло коснуться вашего мальчика…

И м-сс Тьюлер отправилась к м-ру Майэму.

Было что-то в высшей степени обнадеживающее в серьезном и важном взгляде больших серых глаз м-ра Майэма и в пышной черной растительности, обрамлявшей его лицо. К тому же он не сидел церемонно поодаль, за письменным столом, а сразу поднялся, стал прямо перед ней и весь разговор вел, глядя на нее пристально, сверху вниз. После предварительного краткого обмена репликами она перешла к делу.

— Откровенно говоря, — начала она, опустив глаза, — меня тревожат некоторые вопросы… Мой бедный мальчик, вся моя надежда… лишен отцовского руководства… Пробуждение пола… Необходима осторожность…

— О да, — произнес м-р Майэм голосом, который как бы обволакивал ее всю. — Это величайший позор моей профессии. Гоняться только за экзаменационными баллами да успехами в так называемых играх. Зубрежка и крикет. Беспечность, равнодушие к чистоте, к подлинной мужественности…

— Я слышала, — сказала она и запнулась. — Я так плохо разбираюсь в этих вещах. Но мне говорили… Я узнала некоторые вещи. Ужасные вещи…

Понемножку, помогая друг другу, они пробрались в самые недра этого волнующего предмета.

— Никто их не предостерегает, — сказал м-р Майэм. — Никто не говорит им об опасности… Их же школьные товарищи становятся орудием дьявола.