Гарри Грей - Однажды в Америке

Косой съязвил:

— Неужели ему этого хватает?

Макси спросил:

— А помнишь, Лапша, как он начинал охранником в игорных притонах и получал по пятнадцать долларов за ночь?

— Да.

Макс продолжал:

— А потом он стал играть в собственные игры. И вот что я вам скажу, ребята. Каждый, кто имел с ним дело, всегда мог рассчитывать на честную игру. В тех местах, где он заправлял, не было ни шулерства, ни обмана. Всегда все было по-честному. Так что свое нынешнее место он получил по праву. Он его заслуживает. У него есть характер. Если он дает слово, ты можешь на него положиться, даже если речь идет о его жизни или о десяти миллионах баксов. Я прав, Лапша?

Да. Он отличный парень. Всегда держит слово.

Косой свернул на Сентрал-парк-Вест. Мы проехали несколько кварталов.

— Вот его дом, с навесом, — сказал Макси.

Косой выжал сцепление, перешел на нейтральную скорость и мягко поставил «кадиллак» под навес. Привратник, стоявший у большого вычурного дома, узнал нас, открыл дверцу и поприветствовал улыбкой. Мы вылезли из машины и направились к дому во главе с Большим Макси.

В холле к нам подошли два высоких крепких молодца в серой униформе. Они доброжелательно кивнули.

Один из них сказал:

— Одну минутку, ребята. Приказ есть приказ. Я должен получить «добро» сверху.

Он подошел к домашнему телефону, воткнул шнур и прошептал в трубку несколько слов. Повернувшись к нам с улыбкой, он сказал: «Все в порядке». Парень проводил нас до второго вестибюля к лифту. Мы поднялись на верхний этаж.

Макси нажал кнопку звонка. Дверь открыл улыбающийся мулат в белом воротничке и весело нас поприветствовал:

— Доброе утро, джентльмены. — Он принял у нас шляпы и кивнул в сторону бара, спросив: — Что-нибудь выпьете или вам принести кофе? Босс появится через несколько минут.

Макс сказал:

— Предпочитаем что-нибудь покрепче.

— Разумеется, мистер Макс. Прошу вас, джентльмены.

Он проводил нас в бар. Это было роскошное помещение, отделанное с отменным вкусом и не уступавшее лучшим коктейльным залам Нью-Йорка. Его стены украшал импортный голубой кафель, привезенный из Италии. В дальнем углу стоял знакомый предмет, который в этой обстановке казался неуместным, — игральный автомат.

Мулат принес нам напитки:

— Лед, воду или содовую, джентльмены?

— Ничего, спасибо. Разбавлять не нужно, — ответил Макси. — Как поживаете, как здоровье жены?

Мы оба чувствуем себя превосходно, спасибо, мистер Макс.

Мулат и его жена служили Фрэнку уже много лет, с тех нор как он пошел в гору. Непритязательный штат прислуги для человека его состояния и положения, подумал я. Хотя какого черта? Он, наверное, и дома-то почти не бывает, да и особняк этот не выглядит особенно большим. Насколько я знал, у него было больше десятка других апартаментов и домов в разных частях страны. Разумеется, его нынешнее обиталище мало походило на ту маленькую, темную, обшарпанную квартирку, в которой он провел детство. Да, далеко ушла его дорога от грязных кварталов в сердце восточного Гарлема.

Мы стояли спиной к двери. Когда мы пили по второй, я услышал, как кто-то вошел в комнату.

Приятный низкий голос произнес:

— Привет, ребята. Как дела?

Мы обернулись. Он стоял, протянув нам обе руки, с дружеской улыбкой на смуглом, чисто выбритом, обаятельном лице. Он был одет в королевский пурпурный халат с поясом, затянутым вокруг узкой талии. Эта одежда подчеркивала ширину его плеч. Из кармашка халата высоко высовывался белый носовой платок с вышитой монограммой. Его черные волосы были гладко зачесаны со лба.

Помню, в художественной галерее я как-то видел портрет одного средневекового короля. Вот и сейчас я видел то же самое сочетание грубости и утонченности в лице, тот же выдающийся нос, те же проницательные, умные и ясные глаза.

Ясное дело, он был король. Король бандитского и воровского мира, державший под своим началом несколько тысяч «десперадос», которые служили ему в каждом городе и каждом штате страны. Во всем, что он делал, в каждом его слове или жесте сквозила непоколебимая уверенность в себе.

— Франциско! — воскликнул Большой Макси, увидев его.

Они дружески обнялись. Было заметно, что между ними есть настоящая симпатия. Фрэнк обменялся с нами теплым, крепким, уверенным рукопожатием и приветствовал каждого по имени. Его медленная улыбка дополняла острый и цепкий взгляд. Он присоединился к нам. Мы выпили за его здоровье. У него были изящные манеры. Он вел себя одновременно и обходительно, и настойчиво, и жестко. Небрежным тоном он задал Максу несколько серьезных вопросов. Макси подробно отчитался о нашей деятельности. Фрэнк одобрительно кивнул. В его речи слышалась старая закалка выпускника суповой школы. Букву «d» он часто заменял на «th». Все, что он говорил, было прямолинейно и откровенно.