Гарри Грей - Однажды в Америке

Наконец около двух часов дня с шоссе к казино повернул старенький «форд». Мы с интересом наблюдали, как из машины вышли двое цветных. Один из них достал ключи. Некоторое время он возился с дверью. Потом они вошли внутрь. Мы следили за их перемещением сквозь отверстия в полу. Они зашли в уборную, взяли там ведро, швабру и тряпки.

— Вот черт. Это всего лишь уборщики, — разочарованно пробормотал Макс.

— Ладно, все-таки хоть что-то новое.

Мы смотрели, как они чистят ковер. Никогда не думал, что буду с интересом наблюдать за таким нудным занятием. Часа в четыре они закончили работу. Швабры и другие инструменты отнесли в уборную, а сами подошли к столу для игры в кости. Они стали играть на маленькие ставки.

— Не хочешь к ним присоединиться, Лапша?

Я посмотрел на Макса, чтобы убедиться, не всерьез ли он это говорит. От него всего можно было ожидать.

Они играли, пока один из них не продул все деньги, три с половиной бакса. В шесть часов уборщики ушли.

Они заперли за собой дверь.

На второй обед мы съели еще несколько гамбургеров и запили их теплой смесью имбирного лимонада и виски.

Жара все усиливалась. Чердак был раскален, как печь.

Мы как можно ближе придвинулись к окошку и прихлебывали из бутылок. Даже после захода солнца воздух оставался нестерпимо душным.

Было около половины девятого. Мы смотрели, как по шоссе едут «хадсон» и «бьюик». Доехав до поворота, они свернули к казино. Из машин вышло десять плечистых парней в униформе.

Макс сразу напрягся, прошептав:

— Охрана.

Мы внимательно за ними наблюдали. Очевидно, ни у кого из них не было ключей. Они заняли свои посты снаружи.

Большой Макси расслабил мускулы. Он шутливо изобразил «бой с тенью» и с облегчением сказал:

— Возможно, скоро нам будет чем заняться.

В девять часов к дверям подкатили два больших «крайслер-империала». Из каждой машины вышли пятеро мужчин с револьверами на широких поясах. Двое несли в руках маленькие саквояжи, вроде тех, с которыми ходят доктора.

— Наверное, там лежат деньги, — прошептал Макси.

Один из мужчин открыл дверь. Все десять вошли внутрь. Сквозь отверстия в полу мы следили за тем, как они готовили казино к игре. Саквояжи мужчины отнесли в кассу. Кассир быстро подсчитал деньги и распределил их по ящичкам стола в соответствии с достоинством банкнотов.

— Эй, Макси, — сказал я шепотом, — похоже, здесь не меньше сотни штук.

Он кивнул. У меня уже чесались руки.

Мы услышали, как со стороны шоссе подъехало несколько машин. Я подошел к окну. К зданию подходили мужчины в вечерних костюмах. Я узнал в них стоявшего за рулеткой крупье, служащих казино и нескольких подсадных уток.

Было десять часов вечера. Я смотрел вниз на комнатку кассира. Я подозвал Макси. По лестнице начал подниматься высокий толстый мужчина. Он нес фонарик.

Я вытащил нож и прошептал:

— Чиркнуть его по горлу?

— Нет, Лапша. Я сам займусь этим парнем. Мне нужно его кое о чем спросить.

Я увидел в руках Макси что-то белое. Это была его рубашка. Толстяк, отдуваясь, поднимался по лестнице. В отличие от наших его глаза еще не привыкли к темноте.

Когда он дошел до конца лестницы, фонарик выпал у него из руки. Толстяк нагнулся, чтобы его поднять. Макси бросился на него сзади, обхватив левой рукой за шею. Правой он заталкивал ему в рот свою рубашку. У парня подогнулись ноги. Макс его поддерживал. Я заглянул толстяку в лицо. Глаза у него были закрыты.

— Он в отключке, — прошептал я.

Мы отнесли его в комнату и уложили на пол. Я вернулся назад и посмотрел в комнату кассира.

Я прошептал:

— Никто не слышал; внизу все тихо.

Макс вытащил кляп изо рта мужчины. Я смочил ему губы алкоголем. Потом слегка похлопал его по щеке. Мы посветили толстяку в лицо фонариком. Он начал приходить в себя. Его веки затрепетали.

Он хрипло прошептал:

— Мое лекарство.

Он полез в жилетный кармашек и вытащил оттуда маленькую плоскую коробочку. Положив таблетку на язык, он попросил воды и сделал глоток. Он держался рукой за сердце. Его лицо было мертвенно-бледным. Понемногу к нему стал возвращаться нормальный цвет. Он глубоко вздохнул и потер сердце.

— Мне очень плохо, — пробормотал толстяк еле слышно.

Макси прошипел ему в ухо:

— Лежи тихо, ублюдок, или мы тебя прикончим.

Он задрожал и посмотрел на Макси, возвышавшегося над ним, как башня, потом перевел взгляд на меня. Наверное, вид у нас был жутковатый.

Толстяк едва опять не потерял сознание. Я похлопал его по щеке: