Сергей Мавроди - Сын Люцифера. Книга 5. Любовь

— Да, я тоже думаю, хватит на сегодня, — безразлично заметила Полина, шевельнулась, освобождаясь, встала и начала, не торопясь, одеваться. — Пошли обедать! — и, не меняя тона, так же буднично добавила. — Нам надо разводиться.

Сказать по правде, Коротков последнее время и сам об этом частенько подумывал, но, тем не менее, эти слова жены застигли его сейчас совершенно врасплох. Ему казалось почему-то, что уж она-то об этом даже и не помышляет. Несмотря на все их семейные (постельные, увы, прежде всего!) проблемы. Боится этого, как и любая другая женщина. И уйти от нее, это вообще с его стороны подлость, чуть ли даже не предательство самое настоящее! Все-таки возраст у нее уже,.. далеко не девочка... И остаться одной... Это он — мужчина, в самом расцвете сил, он-то не пропадет! у него еще вся жизнь впереди! А она...

И вот, пожалуйста! «Боится»!.. «Нам надо разводиться».

Жена продолжала молча одеваться.

— Ты это серьезно? — наконец, выдавил из себя Коротков. На сердце у него словно навалилась какая-то свинцовая тяжесть. Мысль о разводе стала вдруг пугать.

— Конечно! — жена на секунду приостановилась и подняла голову. — А что тебя так удивляет?

— Это... ты из-за этого?.. — промямлил через силу Коротков, пряча глаза.

— Из-за «этого», из-за «этого»!.. — насмешливо передразнила жена. — Из-за чего же еще! Что это за муж! Раз в месяц, и то по обещанию! — она громко хлопнула дверцей шкафа.

— Ну, почему «раз в месяц»?! — горячо запротестовал Коротков и даже на постели от волнения слегка привстал. — В прошлом месяце два раза было! И ты сама сказала, что тебе понравилось!

— В общем, Боренька, меня все это не устраивает, — жена смотрела на мужа с нескрываемым раздражением. — Я молодая еще женщина и без этого не могу. Да и не хочу! — повысила она голос и в сердцах швырнула на стул какую-то тряпку. — Что это за жизнь?! С подругами поговоришь, у них мужья, как мужья. Нормальные мужики. Все всегда стоит. По три, по четыре раза за ночь! В разных позах. Все время что-то новое. А у меня?!.. — она уже не сдерживалась и объяснялась с присущими практически всем женщинам в таких случаях бесцеремонностью, бестактностью и бесстыдством. — Какой ты муж?! Название одно! — супруга окинула онемевшего Короткова непередаваемо-презрительным взглядом и величаво выплыла из комнаты.

Коротков остался лежать как оплеванный. Лицо у него горело.

Что же делать?!.. Что делать?!.. — беспорядочно вертелось у него в голове.

Он понимал прекрасно, что по большому счету жена его права. С сексом у них последнее время дело действительно обстояло неважно. Совсем неважно!.. Да никак почти!

Раз в месяц. Ну, два от силы. Да и то!.. Не секс, а слезы. Мышиная возня. Обязанность просто какая-то. Ну, надо вроде... Супружеский долг выполнить. Вот именно, долг! Ни о каком удовольствии, страсти, желании речи давным-давно уже вообще не шло. По крайней мере, для него. Кончить бы все побыстрей и отделаться на ближайшие 2‒3 недели. Как минимум!

При всем том импотентом Коротков отнюдь не был. Ни-ни! На женщин он реагировал вполне адекватно. И фильмы эротические его возбуждали, и журналы. Все как положено. Он даже мастурбировал иногда тайком. Когда жены дома не было. Чтобы снять сексуальное напряжение. Собственно, и не «иногда», а довольно часто. Чуть ли даже не через день. Ну, через два-то уж точно!

Поскольку даже такого рода самоудовлетворение доставляло ему удовольствие несравненно больше, нежели секс с женой. А вернее говоря, секс с женой не доставлял ему уже сейчас удовольствия вообще почти никакого! Если бы только можно было, он безусловно предпочел бы с ней совсем ничем не заниматься. Никаким, блядь, «сексом»! Но, к сожалению, полностью устраниться тут было нельзя. Муж, как-никак!.. Так, что хотя бы раз в месяц делать «это» все-таки приходилось. Н-да... Нести свой крест. Черт бы его побрал!!

В принципе, следовало бы, конечно, давным-давно уже завести себе любовницу, но...

Во-первых, Коротков просто не мог на это решиться. Вот не мог, и все! Что ни говори, а это было предательство. Это была та черта, которую он не мог заставить себя переступить.

Это была первая причина. Официальная, так сказать. Которой он гордился втайне и на которую охотно сам себе указывал. Вот, мол, он какой, оказывается, честный и благородный!.. За что и страдает.

Но были и другие. И вторая, и третья... Менее... благородные. В которых он признавался даже сам себе уже крайне неохотно. А между тем, возможно, именно они-то и были основными. Ну, по крайней мере уж, отнюдь не менее важными, чем та, первая.