Сергей Мавроди - Сын Люцифера. Книга 5. Любовь

— Ты меня бросишь теперь?

Полищук поднял глаза. Жена напряженно ждала ответа.

— Не знаю,.. — вздохнул Полищук. В голове у него была полная пустота. Ни единой мысли! Им вдруг овладело какая-то вялость и апатия. Даже возмущаться и скандал устраивать сил не было. — Нет, наверное...

— Ты меня прощаешь? — с надеждой спросила жена.

— «Прощаешь»!.. — снова вздохнул Полищук. — Давай уж, все тогда рассказывай. Чего уж там! Чтобы все сразу. Были у тебя еще любовники?

Жена замялась, не отводя глаз от мужа. Ей явно хотелось признаться, но она не решалась.

— Давай-давай! — с горечью подбодрил ее Полищук. — Рассказывай.

— А ты меня простишь?

— Прощу, прощу! Ну, чего там у тебя еще было? Сколько? Десять?.. Двадцать?..

— Нет, что ты! — сделала круглые глаза жена. — Всего только двое.

— И кто они?

— Это не здесь. Заграницей. Когда я отдыхать на острова ездила.

— Негры, что ли?

— Ва-ась!.. — жена уже слегка манерничала. Она, похоже, почти успокоилась.

— Белые все-таки?

— Ну, конечно! Наши. Там живущие.

— На островах?

— Да.

— И чего у них там, бизнес свой?

— Да нет. Просто работают. Один в ресторане... Другой тоже... там...

(Понятно! — обречено вздохнул про себя Полищук. — Официанты какие-нибудь. Шушера мелкая, в общем. Да-а-а!..)

— Но ты мне обещал, Вась! — жена пытливо вглядывалась в понуро стоявшего мужа. Его подавленный вид ей, судя по всему, не нравился.

— Что я тебе обещал?

— Что простишь... Я же тебе обо всем честно рассказала! И давай вообще об этом никогда не будем говорить! Как будто этого не было никогда! Хорошо?

— Хорошо, — вяло согласился Полищук. Ему нужно было время, чтобы осмыслить ситуацию. Слишком уж неожиданно все это на него навалилось.

* * *

— Знаешь, Вась, ты у меня такой!.. Я тебя теперь еще больше уважаю! — Ира возвратилась из ванной вся свежая и благоухающая и огромными сияющими глазами смотрела на мужа.

— За что? — хмуро покосился на нее тот.

— За то, что ты нашел в себе силы меня простить! У моей подруги...

— Слушай, у тебя большого пакета нет? — перебил ее Полищук. — С ручками?

— Есть... Вот... А зачем он тебе? — недоуменно поинтересовалась сбитая с толку жена.

— Я ухожу.

— Куда?

— От тебя.

— Как? — побледнела Ира. Губы у нее задрожали. — Но ты же обещал!

— Что я обещал?

— Простить.

— Да, обещал, — Полищук посмотрел на жену и невесело усмехнулся. — Я думал, что смогу простить. Но оказывается, что нет. Не могу.

— Как «не можешь»?!

— Так, — пожал плечами Полищук. — Не могу, и все.

— Вот так вот, да?.. Какая же дура!.. Какая же я дура была, что тебе поверила и призналась во всем! — глаза у жены наполнились слезами, в голосе послышались истерические нотки.

— Шлюха! — с отвращением бросил Полищук. — Шлюхой была, шлюхой и осталась! Порядочная женщина раскаивается в том, что она это совершила, а шлюха только в том, что она в этом призналась.

Он окинул последним взглядом комнату, взял с пола пакет и пошел к двери. Через минуту он уже был на улице.

* * *

И спросил у Люцифера Его Сын:

— Но не все же в таких ситуациях уходят? Некоторые же остаются!

И ответил, усмехнувшись, Люцифер Своему Сыну:

— Это их дело.

И настал пятьдесят четвертый день.

И сказал Люцифер:

— Никогда ни о чем не жалей и не пытайся сохранить то, чего сохранить уже нельзя. За это всегда приходится платить слишком дорого.

«Etenim ipsae se impellunt ubi semet a ration discessum est; ipsaque sibi imbecillitas indulget in altumque provehitur imprudens nec reperit locum corsistendi».

(«Ведь страсти сами себя возбуждают, лишь только перестаешь следовать разуму; слабость снисходит к самой себе и, неразумная, идет все дальше и дальше и больше не в силах остановиться». — лат.)

Цицерон, «Тускуланские беседы»

Полина лежала на спине и со скучающим видом смотрела в потолок. Коротков елозил по ее телу уже битый час — гладил, ласкал, целовал — но все без толку. Все было бесполезно. Ни малейшего возбуждения он не чувствовал. Вначале у него, вроде, что-то там слегка шевельнулось, но ни до чего конкретного дело, как обычно, так и не дошло. Полина, кажется, даже и не заметила ничего. Что что-то у него там сегодня все-таки «вставало». Просто не успела ничего заметить!

Наконец, когда Коротков поймал себя на мысли, что, лаская грудь жены, он думает исключительно о том, завтра или послезавтра, интересно, выйдет из отпуска его начальник, он нерешительно остановился.