Элиа Казан - Сделка

WILD RIVER, «ДИКАЯ РЕКА», 1960;

SPLENDOR IN THE GRASS, «БЛЕСК В ТРАВЕ», 1961 — в главных ролях Натали Вуд, Уоррен Битти;

AMERICA, AMERICA, 1963 (по собственному роману) — премия Оскар;

THE ARRANGEMENT, «СДЕЛКА», 1969 (по собственному роману) — в главных ролях Кирк Дуглас, Фэй Данауэй;

THE VISITORS, «ПОСЕТИТЕЛИ», 1972;

THE LAST TYCOON, «ПОСЛЕДНИЙ МАГНАТ», 1976 — сценарий Гарольда Пинтера, по роману Фрэнсиса Скотта Фицджеральда, в главных ролях Роберт де Ниро, Роберт Митчем, Тони Кёртис, Джек Николсон.

Так до конца и не ясно, почему я попал в автомобильную аварию.

Я думал о ней и так и эдак, перебирал в памяти все, что со мной произошло до этого, — ведь именно в прошлом должен был лежать ключ к разгадке случившегося, — но не находил объяснений. Да и годы многое стерли из памяти.

Дело вовсе не в том, что такой преуспевающий джентльмен, как я, пытался покончить с собой. Причины для самоубийства имелись. У меня, как говорится, было все, но причины имелись. Тайна заключается в том, КАК это произошло.

Я не верю в призраки. Но даже сейчас, круто изменив жизнь и став иным человеком, когда иногда спрашиваю себя, что же произошло, то сразу же за этим вопросом задаю другой — чья такая рука вынырнула из ниоткуда, крутанула руль «Триумфа» в сторону и, несмотря на мое сопротивление, несмотря на всю мою силу, удерживала его в таком положении до тех пор, пока машина не врезалась в идущий навстречу грузовик. Событие заняло одну, две секунды, но ЭТО я помню отчетливо.

Благополучие — гарантия невмешательства в твою жизнь всякого рода наваждений, дьявольщины… называйте как хотите. Мое благополучие должно было защитить меня хотя бы от этого. Или мои деньги. Но они не сумели помочь. Ни то, ни другое. Я был беспомощен — повторяю — против неведомой силы, выкрутившей руль из моих рук и уверенно направившей «Триумф» в бок проходящего грузовика.

Образ моей жизни никогда не давал оснований думать обо мне как о самоубийце. Правда, почти за год до аварии я порвал с девчонкой, к которой очень привязался. Но последующее время прошло в сплошном самоусовершенствовании — я набирал обороты буквально во всем, В Беверли-Хилз и Брэдшоу-Парке нашей семье — мне и жене Флоренс — стала завидовать каждая супружеская чета. «Золотая пара»! Так окрестили нас в те самые одиннадцать месяцев со дня разрыва с Гвен и до дня аварии. Кроме того, большинство мужчин, которых я знаю, тоже прошли через такое же, весьма болезненное испытание — выбор между немолодой женой и юной любовницей. В конце концов, чувствуя себя, вероятно, ущемленными в лучших чувствах, они сделали выбор, оставшись с женами, и, так или иначе, все, значительно окрепнув в сумятицах жизни, выкарабкались из кризиса.

Поэтому я знал про скорое расставание с Гвен. То время, когда ты еще можешь свободно с чистой совестью уйти от девчонки, ничем не обижая ее, — заканчивалось. Подступала следующая фаза отношений, при которых твой уход уже причиняет боль. Я чертовски хорошо ощущал опасность и не раз повторял себе: «Бросай ее, дружище! Бросай, пока не поздно!»

Передо мной вставали серьезнейшие проблемы. Судите сами, если живешь с женщиной 21 год, а именно столько я прожил с Флоренс, значит, в союзе есть серьезная основа. Да и, честно говоря, развод — штука дорогая! А о девчонке я толком ничего не знал. Или, выражаясь точнее, знал досконально лишь одну сторону — все ее мягкости и округлости!

Мне было что терять! К тому времени я утвердился в обществе, у меня не было недостатка в деньгах, я хотел и умел жить. В Лос-Анджелесе, в районе Брэдшоу-Парк, я владел чудным домиком, перед ним (знаю, мои описания могут показаться абсурдными) лежали чертовски привлекательная лужайка и садик, засаженный собственными руками, внутри дома имелась великолепная коллекция грампластинок, были даже редкие, с 78 оборотами, два приличных оригинала карандаша Пикассо, здоровенный холодильник вместимостью в один кубометр, в гараже — три автомашины: «Континенталь» жены, «Карма-Гиа» дочери и мой «Триумф ТР4», тот самый, на котором я позже разбился. Добавьте еще плавательный бассейн… И все это отдать за обыкновенную случку, пусть даже на высшем уровне?! И, обозревая нажитое добро, семью, я думал, куда же меня несет? Мужчины понимают, что я имею в виду. Особенно европейцы, которые, несмотря на общее о них суждение, гораздо менее романтичны, чем мы, американцы, и действительно понимают, что значит обладать собственностью.

А с этой девчонкой, Гвен, я повел себя как полный кретин. Поначалу, не нарушая зеркальной глади своей респектабельности, я навещал ее два-три раза в неделю. Такая периодичность отвечала моим желаниям. Было это так: останавливался у мотеля, стоящего на пути к офису, и заказывал комнату. Затем, в процессе утренней запарки, звонил Гвен. Она тоже работала в «Вильямсе и Мак-Элрое» (никто, правда, не знал, чем именно она занималась), где я, кстати, принадлежал к верхушке айсберга. Говорил ей номер комнаты, к примеру: «535». Затем мы, каждый в своем отделе, отпрашивались под благовидными предлогами на пару часов. В те дни, даже если встреча происходила в обеденный перерыв, она того стоила. Я, на колесах, имел фору по времени и приезжал на место первым. Навесив с внешней стороны номера табличку «Не беспокоить», прикрывал дверь, но не защелкивал ее, опускал портьеры, раздевался, выключал свет, ложился и ждал. Она заходила, запирала дверь на замок и, не говоря ни слова, тоже раздевалась. О том, что происходило дальше, каждому ясно и так. Скажу лишь, что мы почти не разговаривали. Ощущать знакомые тела друг друга в незнакомой темноте — о, это возбуждало нас обоих! И мы не давали угаснуть традиции!