Венди Холден - Нелады со звездами

Что ж, когда-то она в это верила. Грейс залпом допила вино.

Подозвав официанта, Дьюк указал на ее бокал.

— А что представляет собой ваш шеф?

Грейс, которую уже тошнило от этой темы, приняла новый бокал вина и, ничего не скрывая, объяснила, что хозяин «Хатто и Хатто», восьмидесятилетний старик, живет безвыездно во Французской Ривьере. Никто из тех, кто работает в лондонском — собственно, единственном — отделении издательства, никогда его не видел. Она с удивлением отметила, что при этих словах брови Дьюка взлетели выше лба.

— Ну а как же заседания редакционной коллегии? Кто руководит повседневной работой издательства?

Прикончив второй бокал «Фриули», Грейс начала рассказывать об Адаме Найте.

Пять минут спустя, продолжая рассказ, она мысленно отметила, что в конце стола два ястреба буквально давятся со смеху, а рядом с ней брови Дьюка целятся в небо. Впрочем, если хорошенько подумать, они находились в таком положении после того, как Грейс упомянула про привычку Адама оставлять рукописи в автобусах. И все-таки она никак не могла понять, чем вызван интерес Дьюка.

Наконец принесли кофе. Ужин близился к завершению. Билл Дьюк откланялся одним из первых, и его уход вдохнул новые силы в перепалку двух дам.

— Разумеется, дорогая, я знаю, что это неправда, — уловила Грейс обрывок разговора, когда те в прихожей укутывались в кашемировые шали. — Но, полагаю, вам все же следует позаботиться о том, чтобы положить конец этим сплетням. Говорят, вы так плохо обращаетесь с прислугой, что они собираются организовать профсоюз и отстаивать свои права…

Закрыв дверь за последним гостем, леди Армиджер бросилась назад в гостиную и обессиленно рухнула в кресло.

— Ты бы только его видела! — воскликнула она. — Огромный! Черный! Толстый! Отвратительный!

— Ты о чем? — недоуменно спросил ее супруг.

Только тогда Грейс выяснила, что в дневнике ее матери запись, относящаяся к прошедшему ужину, будет выглядеть приблизительно так: «Полная катастрофа. Первое блюдо — весенний салат. (Недостаточно высушен. Горох жестковат.) Второе блюдо — мозговая кость. (Жесткая. Подали слишком холодной.) И самое страшное: десерт — заварной крем. (Нашла волос!!!)»

Грейс поднесла к лицу руку, чтобы скрыть улыбку, а отец отвернулся, слишком долго накладывая кубики льда в стакан с виски.

— О господи! — вдруг воскликнула леди Армиджер. Ее маленькое круглое личико, искаженное от ужаса, поразительно напоминало лопнувшее вареное яйцо. — Мне только что пришла в голову жуткая мысль. А что, если граф тоже нашел в своем заварном креме волос? Теперь я припоминаю, что ел он совсем без аппетита. Почти ни к чему не притронулся.

— Дорогая, не думаю, что у него были основания быть недовольным едой, — рассудительно заметил сэр Энтони. — А вот у меня есть претензии к качеству вина. Я знаю, что семейство Альбиони Грациози ди Сфорца-и-Висконти владеет этими виноградниками уже больше шестисот лет, и, положа руку на сердце, вино, похоже, имеет такой же возраст.

Леди Армиджер широко раскрыла глаза от ужаса.

— Дорогой, но мы просто обязаны и дальше его покупать.

— Почему? Это «Фриули» обожгло мне всю глотку. И оно слишком дорогое.

Возмущенно забарабанив пальцами по подлокотнику кресла, леди Армиджер понизила свой голос до заговорщического шепота:

— Разумеется, потому, что граф очень увлечен нашей Грейс.

От негодования Грейс поперхнулась:

— Это неправда.

— Нет, он определенно тобой заинтересован. Правда, надо признать, на старте граф задержался. — Леди Армиджер поджала губы. — Но зато потом он чуть ли не ел с твоей руки.

Ну, значит, больше он ниоткуда не ел, подумала Грейс, вспоминая практически нетронутые блюда графа.

— Несомненно, он пытался произвести на тебя впечатление. Дорогая, не смотри на меня так. — Маленькие глазки леди Армиджер горели восторженным возбуждением. — И у него такой знатный род! Конечно, я знала о папах и всем остальном, но то, что я услышала сейчас! Граф целый час рассказывал тебе о том, как ему делают новую корону.

— Не корону, а коронку ! Мама, он имел в виду зубы !

— Ой.

Грейс мысленно отметила, что ее мать очень редко лишалась дара речи. Она надавила, развивая успех:

— Послушай, мама, я совсем не в его вкусе.

— Ну что ты, это отнюдь не так.

Невинно моргая, леди Армиджер водила большим пальцем по жемчужному ожерелью.

— Не говоря о том, — добавила Грейс, — что граф, судя по всему, приятель Дороти.