Джоанна Кингслей - Лица

— Наоборот, я смотрю на это по-своему.

Вслед за Жени в комнату вошел Макс. Чарли тоже оставалась еще здесь. И Жени переводила взгляд с одного на другую:

— Слышали, что я ему сказала?

Оба кивнули.

— Вот так.

— Да-а, — протянул Макс и широко улыбнулся: — Пойду в операционную.

— Он будет там паинькой, — заметила Чарли, когда за ним закрылась дверь.

Элиота Хантера привезли в клинику после обеда, в сознании, но напичканного морфием. Его сопровождал помощник продюсера, передавший Жени конверт. Дэнни сдержал слово и подписал клинике чек на десять тысяч долларов.

К тому же он преувеличил повреждения: Жени опасалась, что предстоит пересадка костей и кожи, что Элиоту Хантеру придется делать целую серию операций.

Его лицо и шея были сильно изрезаны, на голове кусочки стекла проникли под кожу, отовсюду торчали щепки, но перелома костей и разрыва мышц Жени не обнаружила — ничего, что изменило бы форму головы. Некоторые порезы были достаточно глубоки, и шрамы для Элиота Хантера, как для актера, представляли самую серьезную опасность, Но у него был тип кожи, который легче всего поддавался заживлению.

Любой квалифицированный пластический хирург мог бы выполнить эту работу, подумала Жени. Но Дэнни настоял, чтобы ее сделала она, и направил Хантера в их необычную клинику. Может быть, таким образом он хотел пожертвовать крупную сумму денег и поддержать то, что организовали они с Максом? Но для этого не требовалось никакого предлога — он мог бы и раньше направить им чек. Тут было что-то другое, чувствовала Жени.

Клиника гарантировала скромность, даже тайну. Не исключено, что проект не был должным образом застрахован или не была обеспечена страховка трюков, или еще хуже — Дэнни обвинили в том, что он подвергает опасности жизнь актеров.

Жени не рассказала Максу о своих сомнениях, но подозревала, что и его мысли шли в том же направлении. Они могли бы не предъявлять чека, предварительно не выяснив, что за всем этим стояло. Но клиника отчаянно нуждалась в деньгах. Поэтому, наверное, лучше было получить по чеку наличные, представить сразу после операции Дэнни счет, а чтобы избежать вопросов, постараться как можно скорее избавиться от актера.

Его кровяное давление было выше нормы. Жени посоветовалась с анестезиологом и решила положиться лишь на морфий, который ему давали, не прибегая к другим средствам.

Эффект морфия длился все два часа, пока она выполняла операцию. Все это время Элиот Хантер не спал и оказался на редкость терпеливым пациентом, даже интересовался, что с ним делают. А когда Жени нашла осколок стекла в опасной близости от глаза, пробормотал:

— Везет.

Но в отдельной палате, освобожденной еще для Чарли, он забеспокоился. Его лицо распухло, испещренное порезами.

— Как я буду выглядеть, доктор? — спросил он.

— Наверное, как и раньше. Только не хмурьтесь. И не улыбайтесь. Это, видимо, трудно актеру, но я хочу, чтобы ваше лицо оставалось неподвижным. Поэтому пусть оно не выражает ничего. И боюсь, ночь вам придется провести с приподнятой головой — так быстрее подживут порезы. Сестра получит указание давать вам обезболивающее или снотворное, если они вам потребуются. Увидимся утром.

Рано следующим утром она мыла руки вместе с Максом, а их больной уже лежал на столе. Неделей раньше Макс восстановил переносицу у Бо Фортинелля, но пересаженный участок без видимых причин начал отторгаться. Операцию Макс выполнял один и теперь попросил Жени ассистировать ему в надежде, что она разглядит источник отторжения. Он брал донорский материал из-за уха. Операция продолжалась уже двадцать минут, когда внезапно фонтаном хлынула кровь, залив в считанные секунды подбородок и шею.

— Аневризма, — пробормотал Макс. — Нужно найти вену. — Пока он искал сосуд, кровь брызнула ему в глаза. Он наскоро смахнул ее рукавом.

Вена не обнаруживалась, и кровь продолжала хлестать.

— У нас только три банки крови, — предупредила сестра.

— Как?!

— У него вторая группа, резус отрицательный.

Если бы все пошло, как надо, переливание, скорее всего, вовсе бы не понадобилось.

— Дьявол! — выговорил Макс.

К тому времени когда он нашел и пережал вену, жизнь Бо Фортинелля висела на волоске. Без дополнительного переливания он должен был непременно умереть.

Единственной надеждой было, что среди сотрудников или больных клиники найдется кто-нибудь с такой же редкой группой крови, готовый поделиться с умирающим. По внутренней связи объявили тревогу. Но и через двадцать минут никто не откликнулся. Практиканты и сестры перелопачивали истории болезни в поисках возможного донора.