Фелисьен Марсо - Капри - остров маленький

Сад был красив, дом, хотя и не очень большой, выглядел приветливым, свежим. Правда, порядка в нем явно не хватало. В качестве королевы Нью-Йорка, миссис Уотсон могла бы продемонстрировать побольше талантов настоящей хозяйки. Две бутылки из-под виски в гостиной — это еще куда ни шло. Но стоявшая в спальне, на туалетном столике, еще одна открытая бутылка, третья, наводила на размышления. Форстетнер и агент по сдаче жилья внаем переглянулись, стоя рядом с внимательно-безразличной горничной, которая следовала за ними из комнаты в комнату, проводя иногда по мебели, похожей на эскалоп, рукой, на которую она потом смотрела с каким-то равнодушным удивлением.

— Конечно, мы потребуем привести все в надлежащее состояние, — сказал агент, хотя одного взгляда на него было достаточно, чтобы понять: он не из тех, кто может что-то от кого-то потребовать.

Но Форстетнер, похоже, не обращал на такие пустяки никакого внимания.

— Моя комната…

Он оживился, не скрывая овладевшей им детской радости, которая делала его почти симпатичным.

— А это ваша, Андрасси…

Он взял его за руку.

— С террасой. Вам там будет очень удобно. А? С таким видом, с пальмами…

У Андрасси даже зародилась мысль, что, может быть, этот старый деспот все-таки расположен к нему.

— Самая красивая вилла острова, господа.

Агент открывал шкафы.

— Двадцать костюмов можно вместить. Причем свободно!

Стучал кулаком по матрасам.

— Настоящая шерсть!

Что касается цены, то она была прямо абсурдной. Но сейчас это было не столь важно. На юге Италии первоначальная цена — не больше, чем шутка, которую выпаливают просто так, лишь бы что-нибудь сказать, поскольку никогда не стоит отказываться от надежды, что в один прекрасный день вдруг появится какой-нибудь рассеянный американец. О настоящей цене можно было бы поговорить только при встрече с самим домовладельцем. А сейчас он отсутствовал. Он жил в Риме. Но агент собирался послать ему телеграмму. И тот сразу же приедет. Немедленно! Агент разволновался. Телеграмма! Срочная! Двойной тариф! Оплаченный ответ!

— Почему же оплаченный ответ? — спросил Форстетнер.

Вечер организовался как-то сам собой.

Около шести часов, после чая, Форстетнеру захотелось вернуться на виллу госпожи Уотсон. Остались какие-то детали, которые он вроде бы не очень хорошо рассмотрел и собирался кое-что уточнить.

На самом же деле, из замечаний, которые он высказывал по дороге, становилось очевидным, что он желал установить более тесные отношения с миссис Уотсон.

— Она очаровательна. А главное, в ней есть какое-то изящество. Очень тонкая натура. Такие вещи я сразу вижу. Похоже, в Нью-Йорке она вращается в самом высоком светском обществе, принадлежит к элите. Мне нужна такая поддержка. До сих пор я туда не ездил, как раз из-за того, что никого не знаю в Нью-Йорке.

Для Форстетнера город, где он никого не знает, — это настоящая Сахара.

— Жаль, что она увлеклась Восом. На него нельзя положиться. С американками в Европе всегда происходит одно и то же: они теряются. Ей нужен советник. О! А вот и граф Хейвен, я уверен…

Он почти с нежностью посмотрел на проходящего старика.

— Здесь можно встретить таких людей… Ведь я же не могу время терять. Она уезжает через месяц. А Сатриано не хотят приглашать ее. Они считают ее вульгарной… Вульгарной! У них такие предрассудки! Я постоянно твержу им: сейчас набирает силу новое общество, с которым нужно считаться, особенно в наше время, когда в ходу социалистические идеи…

Когда они пришли, миссис Уотсон встретила их довольно прохладно, но зато Вос — с энтузиазмом. Он размахивал перед ними длинной рукой с огромной ладонью, приглашая войти в дом.

— Побеспокоили? Да нет же! Что вы? Нисколько! Давайте, входите… Мейджори!

Он пытался приободрить миссис Уотсон, но лицо американки оставалось мрачным.

— Понимаете, я не хотел бы… — в шутливом тоне начал Форстетнер.

А в это время Восу удалось тихонько объяснить ситуацию Андрасси:

— Вы пришли как раз кстати. А то бы она меня изнасиловала. Я уже исчерпал все отговорки.

Затем уже громче он спросил:

— Виски? Два? Три? Мы еще даже первую бутылку не прикончили.

— Станни, — сказала миссис Уотсон.

— Мейджори, — в тон ей ответил Вос.

— Ах! И я тоже не могу удержаться, я тоже хочу называть вас Мейджори, — проговорил Форстетнер фальшивым голосом, делая ласкательные жесты, словно кукольник, поглаживающий безделушки. — Мейджори! А еще лучше звучит на восточный манер: Мей Пери, моя красавица.