Сергей Боровский: Неустойчивая каденция

НЕУСТОЙЧИВАЯ КАДЕНЦИЯ

Со справкой в кармане вместо паспорта Угрюмов шагнул на перрон и, увлекаемый плотным людским потоком, двинулся в сторону здания вокзала. В голове продолжался перестук колёс, и колени, подобно рессорам, амортизировали прикосновения его ботинок к заплёванной поверхности асфальта — за четыре дня дороги организм решил, что теперь так будет всегда, и поэтому услужливо перестроился.

В конце перрона стояли двое лопоухих «пэпээсников», изображающих закон и порядок. Глуповатых и потому неопасных — это ведь не кадровые менты, а солдаты-срочники ВВ, выпущенные на улицы города в виду нехватки кадров. Впрочем, и с ними тоже нужно быть начеку.

- Огоньку не найдётся? - Угрюмов склонился к одному из них, вертя в пальцах «Приму».

Парень засуетился, полез в карман, хотя сам дымил каким-то средством для туберкулёза, потом спохватился и дал прохожему прикурить «от тычка».

- Спасибо, земляк, - отблагодарил его Угрюмов. - Как погода в Северной Столице?

- Нормально, - отозвался служивый.

- Ну, ладно. Бывай.

Угрюмов не стал спускаться в метро, тем более что с маршрутом он ещё не определился, а вышел на Невский и побрёл вдоль проспекта в сторону Фонтанки.

От встречи с любимым городом сердце по-щенячьи ликовало, работая в груди мощными толчками. Почти как тогда, в первый раз. С той лишь разницей, что теперь он не впитывал в себя новые ощущения, но стремился признать и вспомнить, и при случае — найти перемены. Они были: прежде всего, это касалось появившихся автоматов с «Фантой» — диковинным заморским напитком. Олимпийская символика забила привычный в это время года кумач и призывы к перевыполнению планов. Традиционный товарищ Брежнев присутствовал, конечно, тоже. Иногда один, иногда в сопровождении соратников и единомышленников, включая тех, из далёкого героического прошлого.

Люди неслись по делам, буравя взглядами тротуар, но игнорируя друг друга. Большой город требовал от них ритма, несовместимого с любопытством и рассеянностью. Угрюмов с досадой отметил, что его длинный плащ и шляпа не вписываются в рамки современной моды. Дело это поправимое, но его нужно поправить скорее, пока кто-нибудь особенно внимательный по долгу службы не заметил явных несуразностей в его прикиде.

Угрюмов свернул с проспекта и взял трамвай.

Во «Фрунзенском» царила обычная толчея, вдохновляемая стараниями вездесущих провинциалов. На покупателей тоскливо взирали полки, заполненные плащами и шляпами — может, зря он беспокоился? У крыльца универмага ассортимент был побогаче, но и цены кусались, и продавцы там тёрлись не такие простодушные, хотя и без квалификации. Угрюмов сторговал у цыганки американские джинсы за две сотни и замшевую куртку за сто пятьдесят, но уже польскую. Долго мучился вопросом, чем бы заменить шляпу. В конце концов, купил «обманку», сделанную из чего-то чёрного и пушистого — возможно, меха. На обувь решил пока не тратиться, чтобы не остаться без копейки.

От «Фрунзенского» он прогулялся по набережной и перехватил порцию калорий в закусочной, где не разрешалось сидеть, приносить с собой и распивать спиртные напитки, а также оставлять после себя посуду на шатающихся столах с погнутыми алюминиевыми ножками.

Теперь ему предстояло найти ночлег — задача в его щекотливом положении не тривиальная. На вокзале кантоваться со справкой рискованно, а гостиница запросит очень дополнительные чаевые. Однако другого выхода на данный момент он не видел. Нужно упасть куда-нибудь временно, а потом он разыщет предприимчивого частника с лишней жилплощадью. Или обеспеченную вдову.

Угрюмов сел на метро и доехал до конечной. Гостиницы в центре его не интересовали — они полны посторонних глаз и пафоса, да и с местами там сложнее. А эти серые здания на окраинах, замаскированные под общаги — как раз то, что нужно: приюты для партхозработников, прибывших на повышение квалификации, рай для командировочных, рассадник злоупотреблений служебным положением и источник левых доходов.

В кресле, ограждённом от посетителей толстым плексигласом с трещиной наискосок, восседала мадам ожидаемой в её должности комплекции. Тайну её возраста хранила Вселенная.

- Добрый вечер, - расплылся в улыбке Угрюмов. - Гостей принимаете?

- Мест нет! Не ясно, что ли, написано?

- У меня специальная броня. Вот, посмотрите.

Деньги полагалось класть в паспорт. За неимением такового Угрюмов воспользовался старым конвертом.