Алан Ислер - Принц Вест-Эндский

Впечатление аристократизма несколько нарушалось сегодня лепешечками каши, прилипшими к щекам и свисавшими с подбородка, поскольку синьора иногда с трудом находит свой рот. И хотя очевидно, что сама она к этому не причастна, она могла видеть того, кто подложил шараду мне в салфетку. Поэтому я как можно равнодушнее показал на записку и спросил, не знает ли она, как это здесь появилось.

Разговоры с синьорой затруднены тем, что она нередко откликается на реплику, извлеченную из беседы, одновременно протекающей у нее в голове. Глаза ее блеснули из-под нависших век.

— В Патагонии — вот где чувствуешь себя свободно. Я читаю по ночам, а зимой еду на север.

Обслуга в столовой, конечно, ничего не знала и желала знать еще меньше.

Привожу текст шарады:

Мой первый слог дарует пчелкам мед И, сладкий, к пальцам клейко пристает. А мой второй шипит, как кока-кола, Связав с собачкой инструмент укола. А в целом сей мерзавец разнопер — И узурпатор он, и ловкий вор.

Ну, эту я тоже не разгадал. Но по крайней мере я вижу дорожку в лабиринт, modus operand! (Способ действия (лат.).) для поисков Минотавра. Из шарады явствует, что имя вора состоит из двух элементов и оба, как минимум, похожи на осмысленные слова. Так, например, фамилия Краускопф состоит из kraus (кудрявая) и Kopf (голова). Так что если зашифровать имя синьоры, то разгадывать его тоже можно было бы в два этапа.

Что касается моего modus operand!, я выманю у Сельмы в кадрах полный список постояльцев и персонала «Эммы Лазарус». Если составлять такой список самому, можно кое-кого упустить. По списку Сельмы я составлю свой — список тех фамилий, которые состоят из двух элементов, напоминающих осмысленные слова. К этим фамилиям я примерю ключи, предложенные во второй шараде, и проверю, сойдется ли решение с неразгаданной частью первой. «Поднят зверь!»

Размышляя о сексуальных эскападах Блума, я невольно вспомнил свой брак с Контессой. Блум расхаживает по «Эмме Лазарус» как бойцовый петушок; его глазки-бусины постоянно высматривают новую жертву. Рассказам о его подвигах несть числа; дамы шепчутся в углах о его доблестях. Кто следующая? Хихикая, обсуждают легендарные размеры и необыкновенную мощь его membrum virile (Мужской член).

Сам Блум отнюдь не скрытен. Но все это вызывает у меня легкое отвращение. Я не ханжа, спешу заметить: как-никак я жил в двадцатом веке, знаком с трудами Фрейда, Крафт-Эбинга, Хэвлока Эллис (Рихард Крафт-Эбинг (1840-1902) — немецкий психиатр, автор труда «Половая психопатия». Генри Хэвлок Эллис (1859— 1939) — английский психолог, автор трудов по психологии секса. Митцва — одна из 613 заповедей, касающихся религиозного и морального поведения евреев. Также— доброе дело.); декадентские двадцатые были годами моей молодости. Нет, в этом отношении меня трудно шокировать. Мое либидо — насколько можно судить о подобных вещах — всегда было в норме, разумеется соответствующей моему возрасту. Должен признаться, например, что кое-какая реклама белья в «Нью-Йорк тайме магазин» меня до сих пор возбуждает. Но Блуму, прошу прощения, семьдесят семь лет! К Гермионе Перльмуттер я почувствовал уважение.

В 1957 году я уволился из Нью-Йоркской публичной библиотеки, куда меня устроил мой зять Кеннет в тот же год, когда я перебрался в Америку. Можно только восхищаться быстротой, с какой он воспрял после самоубийства Лолы; я же, понятно, был напоминанием о прошлом. «Самое важное сейчас для тебя, — сказал он, — самостоятельность, тем более в Америке». Он подыскал мне квартирку на Западной 82-й улице, между Колумбус авеню и Сентрал-парк-вест, сам ее обставил — собственной старой, хорошо сохранившейся мебелью из Нюрнберга, с которой были связаны теперь тяжелые воспоминания. Его приятель и партнер по покеру состоял в попечительском совете библиотеки. Девять лет я проработал в исследовательском секторе отдела обработки, перебирая горы материалов, опубликованных в Германии между 1939 и 1945 годами… Да, я тоже вижу в этом иронию судьбы! Кеннет же, проявив необычайный такт, положил на мое имя некоторую сумму — якобы личные сбережения моей сестры — и сказал, что доход от нее через несколько лет, пусть скромно, но обеспечит мою старость. Последнее оказалось правдой. В 1949 году я получил от него открытку из Сен-Тропеза. Он проводил там медовый месяц. Надеюсь, писал он, я сохраню к нему хорошее отношение. (Я сохранил. И сохраняю.) И с этим исчез из моей жизни.

Контесса, урожденная Алиса Кребс, была третьей дочерью Шмуэля и Рейзеле Кребс, владельцев «Отличного кошерного мяса и птицы Кребсов» на Авеню Б в южной части Манхэттена. Из их одиннадцати детей она была первым ребенком, родившимся в Новом Свете; произошло это в 1898 году. В 1916-м, когда я с романтическим пылом осаждал в Цюрихе — и осаждал безуспешно — роковую красавицу Магду Дамрош и мое страстное молодое сердце трепетало на алтаре любви, — в этом самом году Алиса Кребс вышла замуж за Морриса Гитлица, человека десятью годами старше ее, резника и, по словам Контессы, «мирового уровня» знатока Талмуда. «В день по митцве3 соблюду, с Торой буду я в ладу» — был его веселый лозунг.