Борис Васильев - Не стреляйте белых лебедей

- Ну, товарищи, кто хочет высказаться?…

- Я хочу высказаться, - сказал Николай Николаевич.

Он не пошел к трибуне, а, выйдя к рампе, остановился против Сергея. В зале вдруг стало очень тихо, и в этой тишине Николай Николаевич негромко спросил:

- Почему вы уволились из Саратовского порта, Прасолов?

- Я уволился по собственному желанию.

- В середине навигации?

- Смешной вопрос! - крикнул Сергей. - Захотел и уволился!…

- Я все равно выясню это.Прасолов. Выясню! - Николай Николаевич повысил голос. - А вот к Бурлакову у меня вопросов нет. Я Бурлакова с детства знаю. И вы знаете!…

- Точно! - восторженно и звонко крикнул Вася и зааплодировал.

В зале зашумели, а к столу уже шел угрюмый бригадир плотовщиков Андрей Филиппыч. Стал рядом с трибуной, привычно расставив ноги, нахмурился.

- Трофимыча не оправдываю. Нет. Дров, понимаешь ли, много. Наломал, значит, без надобности. Солярка, значит, и матрос этот. Так. Опять же - сено. Вот главный вопрос! Моя скотина или колхозная - она все одно по несознательности жрать просит. А корма где?

- Не о кормах же у нас вопрос, Андрей Филиппыч, - сказал Пахомов. - Давай ближе к теме.

- К теме?… - Плотовщик вздохнул, потоптался. - К теме, что ж, все ясно. Не оправдываю. Нет. Только вопрос: для кого Трофимыч старался? Для себя?…

Зал неожиданно рассмеялся.

- То-то вот и есть. Осудим мы его, конечно. И правильно. А только так скажу: если мне, не дай бог, нужда какая припрет, так я не к тебе, парень, побегу, хоть ты тут рвал на грудях тельняшку. Я к Трофимычу побегу понимаешь ли…

Последние слова потонули в аплодисментах. Сергей уже не поднимал глаз.

- Да жук он, Прасолов этот!… - кричали из зала.

- Ну, не скажи, похитрее: правду-матку резал - аж кровь хлестала!…

- Гнать его, сукиного сына, товарищи!…

- Врете! - вдруг выкрикнула Еленка, вскочив. - Врете вы все потому, что струсили! Вам правду в лицо сказали, а вы, тараканы несчастные, гнать за это, да? Друг за дружку стоите, друг дружку покрываете, а как чужой кто, так - вон, да? Вон?!

Она рванулась к выходу, не сдерживая слез. В президиуме поднялся директор.

- Это все - нервы, - негромко сказал он. - А вот - документы. Два письма: копии адресованы в обком и в газету "Водник". И вот что сказано в этих письмах. Первое: обман с горючим и приписка моточасов капитаном Бурлаковым. Второе: о несчастье с Федором Никифоровым. Говорится, что несчастье это произошло потому, что капитан Бурлаков не справился с катером из-за больной ноги. Поэтому автор письма требует привлечь Бурлакова к суду…

- Кем подписано? - крикнул Вася. - Кто подписал?

- Письма анонимные.

- А анонимные - так в гальюн их!…

- Тихо! - крикнул Пахомов. - Тут не орать, тут думать надо, товарищи дорогие!…

После долгих споров обоим - и Бурлакову и Прасолову - записали по выговору, и Сергей при людях с трудом сдержал радость.

Собрание кончилось. Все повалили к дверям, шумно переговариваясь. Михалыч, Вася и Андрей Филиппыч задержались у выхода, поджидая Ивана, но он прошел мимо, остекленело глядя перед собой.

Следом спешил кадровик. Выскочил в густую темь, крикнул:

- Трофимыч!…

Иван не отозвался. Николай Николаевич догнал, тронул за плечо.

- Пройдемся, что ли? Духотища в зале-то.

Иван молча пошел за ним. Они вернулись за крайние порядки, вышли на песчаный берег. Мерно плескалась вода, на фарватере светились бакены. Тишина сонно висела над рекой.

- Брюхо болит, спасу нет, - сказал Николай Николаевич. - Будто до сих пор там тот штык поворачивают.

- Полежал бы, - глухо, без интонации сказал Иван.

- Полежал бы! - вдруг зло подхватил начальник. - Иисус Христос, миротворец чертов! По одной щеке съездили - другую подставить не терпится?

Иван сосредоточенно молчал.

- Ты где был, когда этот гриб поганый на твоем катере корешки пускал? О добре разглагольствовал? Ну-ка такого бы Сергея да нам бы под Великие Луки в сорок первом, а?

Иван вдруг глянул на него:

- Ну, знаешь, тогда…

- Шкурник он! И тогда и сейчас. Драться надо с такими, Иван. Драться! Чтоб других не заражали. Сподличал - отвечай.

- Людям добро нужно, Николаич. Ох, нужно!

- Добро добру рознь. Твое добро Сергеев этих плодит. Сообрази… - Он вдруг глянул в темноту, крикнул: - Ну идите уж, чего крадетесь!…

Подошли Вася, Михалыч и плотовщик. Михалыч завздыхал, засуетился, заглядывая Ивану в глаза, а Вася сказал:

- Айдате к нам, Иван Трофимыч. Посидим, покалякаем, Лидуха самовар раскочегарит.

- Чего на воде-то болтаться? - забасил плотовщик. - Пошли ко мне. Телевизор поглядим.