Анатолий Иванов - Тени исчезают в полдень

Что он понимал, Степанида так и не могла уразуметь. И все чаще беспокоили ее невеселые думы: не напрасно ли она потратила столько сил на Митьку, не впустую ли?..

Подошло время идти Митьке в армию. Степанида проводила его с той же беспокойной мыслью — не впустую ли?

Из армии Митька вернулся бугай бугаем — рослый, плотный, чубатый. Спорол погоны с танкистскими эмблемами, стал работать трактористом. Степанида внимательно наблюдала за сыном, но теперь боялась почему-то давать ему какие-либо советы.

А Митька принялся ухлестывать за колхозными девчатами. И вроде никому не отдавал предпочтения, бродил по деревне сразу со всеми, как петух с беспокойной стаей куриц. Только Ирины Шатровой никогда не было в этой стае. Степанида почему-то заметила это. Может, потому, что ей казалось: Митька, встречая иногда внучку старика Анисима, поглядывает на нее приценивающимся взглядом. «Ну и пусть, — думала она. — Девчушка, по всему видать, не сплошает в жизни. Сейчас, правда, пустяками занимается, цветочки под окнами садит... Да ничего, подрастет — поумнеет. И Захар, кажется, в любимчиках держит ее. Он откроет ей дорогу в жизнь...»

Но совершенно неожиданно все ее надежды испарились в одну секунду, как испаряется дождевая капля, упавшая в жаркий костер. Однажды, возвращаясь поздним вечером с поля, она услышала в придорожных кустах какой-то шорох. Сперва Степанида испугалась. Мало ли чего... Ночь темная, оборванцы-нищие в деревню захаживают... И потом обомлела вся, но уже не от страха, а от чего-то другого.

— Митя, Митенька... — прохныкал в кустах голосишко Зинки Никулиной. — Что же дальше-то будет? Ведь беременная я...

— Тихо ты! — прикрикнул Митька. — Идет по дороге кто-то...

Степанида прошла мимо как пьяная... «Вот тебе и Зинка-тихоня! Ох она, сучка тонконогая!» — думала Степанида, ощущая желание вернуться, схватить ее за волосы, вытащить на дорогу и растоптать в лепешку, растереть...

Несколько дней она бросала на Митьку гневные взгляды. Но Митька не замечал их, был по-прежнему весел и беспечен. Тогда она не вытерпела и спросила:

— На Зинке-то... жениться, что ли, думаешь?

Митька вздрогнул, залился краской.

— Ты... откуда знаешь... про Зинку?

— От матери что скроется?

Митька опустил голову, отвернулся. Чувствуя, что мать ждет ответа, промолвил:

— Да нет, не собираюсь. Не тот товар.

Заходило сердце у Степаниды от неуемной радости. Не напрасно, не впустую истратила она столько сил на воспитание сына. Вместе с молоком, вместе с ласками сумела она таки передать ему что-то свое, затаенное. Пусть не в такой мере, как хотелось, но сумела, сумела...

— Сыночек! — воскликнула она. — Это правильно ты. Всякая девка для своего жениха родится. А ты свою не отыскал еще, не отыскал... Такую ли тебе надо! Они, Никулины-то, вечно щи лаптем хлебали...

— Ну, понесла... — недовольно буркнул Митька.

— Может, помочь тебе... распутаться с Зинкой? — не помня себя от радости, спросила Степанида.

— Сам уж я как-нибудь!..

— Ничего, я помогу, помогу! Тихонечко, незаметно. Уж я позабочусь, чтоб... сама убралась из деревни да никогда не вернулась.

— А не много ли, мать, не много ли берешь на себя? — недоверчиво спросил Митька. — Как это убралась, да еще сама?

— Я приметила — стыдливая она. Это хорошо.

— При чем тут ее стыдливость?

— Не захочет сгореть от стыда — уедет.

— Ну?

— Да, Митенька! — ласково воскликнула Степанида. — Чего допытываешься, все равно это тебе не шибко понятно будет. Да и зачем оно тебе, такое понятие? Ты только не печалься. Ни об Зинке, ни об... ее дите. А чей он, кто знает?! Мужиков полна деревня! А Зинка еще по бригадам ездит, книжки развозит... Я так сделаю, что, ежели сама признается, чей ребенок, — не поверят ей...

— Да ну тебя, мать. Придумает тоже. Ничего не надо, — сказал Митька. Сказал, однако, вяло, нерешительно и торопливо, чтоб закончить неприятный для него разговор.

А Степанида, встретив как-то Устина, оглянулась, нет ли кого поблизости, проговорила:

— Устин, помоги в беде. Век благодарить буду...

— Что за беда такая стряслась? — глянул Устин на Степаниду черным глазом.

— Будто уж и не знаешь! Я толковала с Пистимеей, она обещала с тобой поговорить... Для того ли воспитывала сына? Ночей не спала, ветру дунуть не давала... Для этой ли чумазой Зинки такого парня вырастила?

— Та-ак! — И Устин крякнул. — Спарились уж, что ли, голубки? Не замечал.

— И я не замечала. И я... Зашло у них недалеко вроде. Так ведь долго ли? А чем глубже, тем оно туже будет...