Анатолий Иванов - Вечный зов. Том II

— Так точно, товарищ капитан. Осталось поставить операционную палатку.

Никаких операций в санчасти роты делать не полагалось, тяжелораненых следовало немедленно отправлять в дивизионный санбат или эвакогоспиталь, но рота дралась обычно в местах, от которых эти медицинские подразделения находились далеко. И средств для отправки раненых, как правило, почти не было. Кошкин всегда добивался, чтобы начальником санчасти в роте состоял более или менее опытный хирург, который в полевых условиях был бы способен делать простейшие операции.

— Не надо ставить, — сказал командир роты лейтенанту. — И поставленные палатки убирай.

— То есть… как?

— Связь, Данила Иванович, будет через час, — сказал подошедший ординарец. — Командир взвода связи сам где-то тянет линию.

— Хорошо. Как появится, немедленно свяжите меня с «Ромашкой».

— Будет сделано, товарищ капитан.

«Ромашка» — командир подразделения, которое с наступлением темноты должно было занять позиции на левом фланге.

Появился, на ходу вытирая потную шею пилоткой, старшина Воробьев.

— Ты вот что, — сказал ему Кошкин, — блиндаж тоже прекратите строить.

— Почему?

— А потому… — Кошкин еще раз поглядел на небо. — Воздушной разведки противника не было?

— Я тут уже несколько часов, — сказал Воробьев, — ничего не пролетало.

— Наше счастье, значит… Ужин готов?

— Так точно.

— Сейчас подойдет рота. Накормить всех хорошенько. Проверить у каждого бойца НЗ. И вот что… Можем ли еще что-нибудь в НЗ добавить? Бой будет, возможно, долгим.

— Есть немного свиной тушенки. Ну, центнера полтора сухарей.

— Все раздать.

— Да это же в Балыках осталось.

— Доставить! — прикрикнул Кошкин. — Немедленно! Вон возьмите мою машину.

— Слушаюсь! — вытянулся Воробьев.

— Товарищ капитан! Все-таки непонятно… как же свертывать санпалатки? — спросил лейтенант-медик.

— Выполнять! Не понадобятся… По прибытии роты будет отдан боевой приказ, все поймете. — И повернулся к ординарцу: — Принеси нам со старшим лейтенантом ужин.

Ужинали Кошкин и Лыков тут же, на траве, поглядывая, как девушки-санинструкторы и бойцы хозвзвода свертывают палатки, грузят их на санитарные повозки. Солнце село, болота, поросшие желтым ивняком, дышали жарким вонючим испарением, оттуда, казалось, выползала тьма и, пропитывая и без того дымный воздух, медленно заливала поляну. Было тихо, фыркали изредка лошади, звенели удилами, да время от времени раздавался приглушенный девичий хохоток.

Кошкин и Лыков прибыли сюда прямо из штаба дивизии, куда ездили за уточнением хода предстоящей операции. Вышли они от Демьянова мрачными, всю дорогу не разговаривали и сейчас, поскребывая ложками в котелках, молчали.

Первые бойцы роты появились на поляне из-за кустарника неожиданно. Командир взвода старший лейтенант Крутояров, в прошлом камчатский рыбак, до сих пор не расстающийся с тельняшкой, что-то негромко скомандовал, бойцы начали строиться вдоль поляны.

— Ну что, Лыков, — вздохнул Кошкин, отставляя котелок, — приближается судный наш час, что ли?

— Я особо в жизни не грешил, — ответил тот с усмешкой. — Пил до войны в меру, жену не обманывал. До того, как познакомился с ней, были, конечно, девчонки… Так что пронесет, я думаю. А твое настроение мне не нравится.

— Да, брат, под сердцем сосет, — признался Кошкин. — Такого боя, какой предстоит, у нас еще не бывало. Не напрасно роту положим?

— Не уверен?

— А ты?

— Нам надо быть уверенными, — вместо прямого ответа сказал Лыков.

— Надо… Это и я знаю, что надо.

Они помолчали, глядя, как выстраивает подходящих бойцов взвода Крутояров. Потом он опять что-то скомандовал, строй качнулся, но не рассыпался, люди просто сели на землю.

— Это правильно, — сказал Кошкин. — Пусть отдыхают, переход был немалый. Значит, так, Лыков… После ужина собери всех командиров отделений. С подробностями объясни всю ситуацию и боевую задачу, проведи, словом, всю политическую подготовку. Я тем временем отдам всем подразделениям боевой приказ. Потом буду лично говорить со всей ротой.

На поляну, мягко постукивая по кочкам, выехала телега, на которой сидели два старика и женщина.

— Ну, давай занимайся своими делами, — вставая, проговорил Кошкин. — А я со стариками этими еще разок потолкую… И чтоб костры не вздумали разводить. С наступлением темноты, я думаю, воздушные разведчики начнут болтаться.

Кошкин был прав: когда навалилась темнота, в небе глухо загудела немецкая «рама», то приближаясь, то удаляясь. Когда воющий звук приближался, над небольшой поляной, где скучилась вся рота, раздавалась протяжная негромкая команда: