Эрик Сигал - Однокурсники

Команды по теннису, гольфу и бейсболу объезжают для разминки южные штаты, встречаясь с представителями некоторых местных университетов. Эти спортсмены живут не такой аскетической жизнью, как бегуны, и поэтому имеют некоторый запас сил для ночных развлечений. После ужина они с важным видом разгуливают по территории очередного колледжа, расположенного, как правило, в живописном месте, одетые в свитера с благородной университетской эмблемой, которая притягивает к себе, как магнитом, взгляды всех симпатичных студенточек.

Как-то раз, после трудной победы над Университетом Северной Каролины, Джейсон Гилберт вместе с друзьями по команде собирались пойти погулять и произвести впечатление на женскую часть населения Чапел-хилла. Пока они мылись под душем и наряжались, Дэйн Оливер, их тренер-инструктор, наводил конструктивную критику в адрес ребят, включая самого Джейсона, который хотя и победил в матче, но выглядел на корте немного вялым.

— Я просто вымотался, тренер, — возразил тот. — Переезды, тренировки и сами матчи — все это не очень-то похоже на пикник.

— Да брось ты, Гилберт, — шутливо выговаривал ему Дэйн, — у тебя больше сил уходит на встречи после матчей. Позволь тебе напомнить, у нас и не предполагалось никаких праздников, так ведь?

— Эй, тренер, ты разве забыл, я сегодня выиграл, или ты не в курсе?

— Да, но ты же просто спал на корте. Поэтому давай перестраивайся, иначе я введу специально для тебя комендантский час. Слышишь меня, Гилберт?

— Да, с-сэр. О, прости, моя дорогая мамочка.

Все дружно рассмеялись так, что даже стенки в душе задрожали, и в эту минуту в раздевалку заглянул какой-то седеющий тип ученого вида, в костюме и при галстуке, и попросил тренера выйти на пару слов.

— Кто это пугало? — шепотом спросил Джейсон у Ньюола, который вытирался в это время рядом с соседним шкафчиком.

— Может, это за тобой пришли из ФБР, Гилберт, — подколол он. — Думаю, на этой неделе ты уже раз пять или шесть нарушил закон Манна [33] Закон Манна — федеральный закон 1900 года о тайной торговле белыми рабынями, направленный на борьбу с проституцией. .

Не успел Джейсон ему ответить, как вошел тренер и попросил у команды минуту внимания.

Человек десять игроков, раздетых в разной степени, послушно собрались.

Тренер Оливер обратился ко всем.

— Парни, этот джентльмен — раввин Явец, руководитель Международного центра общества «Гилель». Он говорит, что сегодня вечером отмечается первый день еврейской Пасхи. И все евреи из числа игроков команды приглашаются на службу, которую он будет проводить.

— Это будет недолго и весело, — добавил раввин, произнося слова с южным акцентом. — Всего лишь простой седер, с очень вкусным угощением и песнями, которым, я надеюсь, ваши деды вас научили.

— Есть желающие? — спросил тренер.

— Я пойду с удовольствием, — сказал второкурсник Ларри Векслер, новичок в команде под седьмым номером. — Это утешит моих родителей, которые очень огорчались, что на праздники меня не будет дома.

— Еще кто-нибудь? — спросил Оливер, глядя на Джейсона Гилберта.

Тот вежливо кивнул и ответил:

— Большое спасибо, но мне это не очень… интересно.

— Если передумаете, мы всегда будем вам рады, — сказал раввин.

А потом он повернулся к Ларри Векслеру.

— Примерно в полседьмого я пришлю кого-нибудь из наших прихожан в общежитие, где вы все остановились.

Когда раввин ушел, Ньюол с любопытством спросил:

— Скажи, Векслер, что это за праздник такой?

— Хороший праздник, — ответил второкурсник. — Посвящен исходу евреев из Египта. Ну, знаешь, когда Моисей сказал: «Let my people go» [34] «Отпусти мой народ», известная негритянская песня-спиричуэл. .

— Как на слете у цветных бойскаутов, — заметил Ньюол.

— Послушай, — резко осадил его Векслер, — помнишь, что сказал однажды Дизраэли одному английскому националисту? «Когда мои предки читали священную книгу, твои все еще прыгали по деревьям».

Час спустя, когда Ларри Векслер старательно поправлял узел галстука своего университетского клуба, он увидел в зеркале еще одно отражение.

Это был Джейсон, строго одетый, в бледно-голубом блейзере, что было так на него не похоже.

— Эй, Векслер, — произнес он нерешительно, — если я туда пойду, то не буду выглядеть как последний осел? В смысле, я же не знаю, что делать.

— Не переживай, Гилберт. Все, что от тебя потребуется, это сидеть, слушать, а потом — кушать. А страницы я сам буду для тебя переворачивать.