М. Маллоу - Пять баксов для доктора Брауна. Книга вторая

— Ага, — сказал Дюк. — Смотри, вон опять полицейский. К нам чешет. И с ним мужик какой-то. Интересно, чем мы им опять не угодили?

Д.Э. обернулся.

— Сам ты какой-то! Это же Дьюинг, наш с тобой магазиновладелец!

— Ну, господа, как дела? — полицейский хмыкнул. — Вижу, что хорошо. Чудно, рад. Теперь будьте добры убрать эту вашу рекламу.

— Добрый вечер, мистер Дьюинг, — тоскливо протянули компаньоны и потащились в лавочку — спросить, чем можно смыть краску.

Часов до десяти под бдительным присмотром хозяина оттирали керосином следы гениального коммерсанта Д.Э. Саммерса.

— Ну как? — спросил Дюк. — И куда теперь?

Д.Э. развалился на козлах и задрал мечтательную физиономию в темное небо.

— Как это, куда? — беспечно отозвался он. — Куда глаза глядят! Только не назад. Нарвемся, неровен час, на бывших клиентов…

Светили звезды и керосиновый фонарь. Катафалк неторопливо двигался по дороге. Он уютно светился в темноте. Сна не было ни в одном глазу, и двое джентльменов устроили ревизию экспонатам.

— Деревянная нога Чёрной Бороды.

— Доска с того самого плота, который Марк Твен построил в детстве и который потом описал как плот Гека Финна.

— Вышитая шерстяная накидка… э-э-э… Сары-Мэри Клинч, девчонки, с которой он писал Бекки Тэтчер…

— Ах! — Д.Э. издевательски блеснул глазами. — Как романтично! Вам понравилось бегать в дегте и перьях, дорогой компаньон?

М.Р. слегка покраснел, но сделал вид, что ничего подобного.

— Тогда тебя измажут первым, — сказал он. — Плот хуже.

— Ну, предложите, сэр, что-нибудь лучше!

— Э-э-э… — задумался Дюк. — … трубка Конан Дойля, украденная у него поклонниками!… Или вот: одеяло с «Майфлауэра»!

Джейк завернулся в прекрасное стеганое одеяло с прекрасными дырами.

— Не отдам. Должно же у нас быть хоть какое-то одеяло!

Следом обнаружилась шкатулка, изъеденная жучками, почерневшая и сырая, со слипшейся пачкой писем внутри. Точно такую же М.Р. Маллоу видел на чердаке в родительском доме. Вдохновение пропало, опять появились дурные предчувствия.

— Ну и что это? — тоскливо спросил Дюк.

Компаньон вылез из одеяла, сел в обнимку с деревянной ногой, подумал немножко и сказал:

— Как это что? Обрывок черновика рукописи Декларации независимости.

— Где же мы его взяли?

— Где-где, в шкатулке.

— А шкатулка?

— А шкатулку купили у одного торговца рухлядью в Гонолулу. Он и понятия не имел, что у него находится. Повспоминаем кабак в Кейптауне — и плюнь мне в глаз, если хоть одна рожа скажет, что врем.

— Тогда у хромого, — поправил Дюк. — Хромого торговца рухлядью. Всегда лучше, если торговец хромой, однорукий или одноглазый.

— Не компрометируй ногу, — возмутился Джейк. — Покупателю не должны приходить в голову лишние мысли. Пусть будет однорукий торговец.

— Одноглазый, — не согласился Дюк, — красивее.

— Одноглазых — как собак нерезаных. Однорукий — оригинально.

— Ну ладно, пускай однорукий. О, да! Нужно же ввернуть, что мы полмира объездили! Только не на китобое, а…

— На торговом судне. Колониальные товары. Чай, кофе, специи…

— Ага.

— Чёрное дерево, в конце концов.

Дюк помолчал.

— Капитан Перейра, — продолжал компаньон.

— Капитан Перейра, капитан Перейра… — задумчиво проговорил Дюк. — Какой бы такой капитан Перейра? Что-то знаком…

И подскочил:

— Какой тебе Перейра, балбес! Ты хоть помнишь, кто он был? «Я не Негоро, я капитан Перейра, торговец черным деревом»! Это же из «Пятнадцатилетнего капитана»!

— Подумаешь! — Джейк моргнул и уставился в пол. — Сгоряча промазал.

— К черту Перейра, — заявил М.Р. — Пусть будет правда: капитан Бабридж. Не так эффектно, зато достоверно, а этих капитанов все равно никто не знает. Слушай, а как же мы сами-то узнали, что это Декларация?

— А видите, сэр, эти буквы? Это вензель, распознанный профессором Тревором, помог определить истинного владельца шкатулки.

— Профессором Тревором? Не тот ли это самый, который занимается раскопками в Африке? Он еще установил подлинность рукописи… рукописи… Шекспира?

Тут возмутился Джейк.

— Ты всякий стыд потерял! Шекспир ему! Да нас побьют за Шекспира. Давай попроще.

— Попроще, — с расстановкой проговорил Дюк, — так, ага, попроще… Ну, тогда Оссиан. Его все знают.

Д.Э. молча смотрел на компаньона.

— Точно, все, — сказал он, когда пауза уж слишком затянулась. — Вспомнил, поэт был такой.

— Ну? — с интересом спросил Дюк.

— Что «ну»? Помню, что он был. В школе проходили.