Леонид Левонович - Ветер с горечью полыни

Никогда не забудет Костя, как радовалась мать его приезду! Такой счастливой он не видел ее за всю предыдущую жизнь. На танцах в клубе, когда объявляли «дамский вальс», девчата наперегонки мчались, чтобы пригласить Костю на танец. А он танцевал только с Ксеней. Женщины, сидевшие на лавках вдоль стены, как галки, в черных плюшевках, любовались этой парой: оба высокие, стройные, светлоглазые. После армии Костя вернулся домой, снова сел на трактор. Вскоре сыграли с Ксеней свадьбу. Жили молодые хорошо, колхоз помог построить звонкую пятистенку из смолистых бревен прибеседского леса.

Особенно радовалась Прося. Она, вдова, которую часто обзывали «полицейской шкурой», подняла на ноги таких видных, трудолюбивых, уважаемых в деревне детей. Нинка вышла замуж за Данилу Баханькова, который тогда бригадирил в Хатыничах. А она — лучшая доярка. Невестку Ксеню Прося полюбила как родную дочку, гордилась, что Ксенин брат, Николай Артемович, главный агроном колхоза, известный человек в районе. Одно удручало Просю, что невестка никак не подарит ей внука или внучку.

Заждалась детей и молодая пара. То, что жена не может забеременеть, удручало и Костю. Была и еще у него одна обида, глубоко затаенная в душе. До свадьбы Ксеня не соглашалась с ним переспать: распишемся — тогда все будет. Тяжело было терпеть молодому здоровому парню.

В ночь после свадьбы у них все состоялось. И хоть Костя был парень неопытный, показалось, что его невеста уже «нечестная». Тогда он ничего никому не сказал, а как-то после спора, когда прожили уже три года, попрекнул Ксеню. Та расплакалась, обозвала его дураком, который ничего в жизни не понимает. Конечно же, про объятия с Вольгиным Петькой в копне сена у Беседи она не призналась. Видимо, и Петька не выдал их тайну, поскольку никто в деревне не мог сказать о Ксене плохого слова. Но Костя имел подозрение на Петьку, поскольку знал, что когда-то он ухаживал за Ксеней, но сейчас у него своя семья, растут дочка и сын.

Шли годы. Детей у Кости и Ксени так и не было. Хадора водила дочку к шептухам, ездила Ксеня в районную больницу, в областную, пила разные таблетки, всякие травы. Заставила провериться и Костю: у него все было в порядке. Молчала звонкая новая хата, не слышала она детского смеха и плача.

Как лучшего механизатора председатель колхоза захотел назначить Костю руководителем тракторной бригады. Но для такой должности желательно было иметь в кармане партийный билет. Иван Сыродоев, который тогда заведовал фермой, написал Косте рекомендацию, еще две дали инженер и ветеринарный врач. И Костю единогласно приняли в партию. Об отце никто не вспомнил, да и давно то было…

Теперь, вспоминая то партийное собрание, Костя аж трясся от злости и ненависти к Сыродоеву: коммунист, фронтовик, оказался этакой подлюкой… Вспомнился он в форме финагента. Как приходил к ним, раскрывал кожаную сумку-планшетку, телепавшуюся возле бока, и начинал: «Ты что себе думаешь, Прося? Когда будешь платить налоги?»

А тогда, когда назначили бригадиром, Костя ощущал себя на коне. Сельчане, мужчины старше его и особенно женщины, издалека здоровались с ним. Костя всегда был аккуратно одет, даже комбинезон на нем был чище, чем у других, даже молодых парней. Завелась и копеечка в кармане. И Ксеня стала больше зарабатывать. Купили телевизор, мебельный гарнитур, а потом мотоцикл с коляской. Это была давняя Костина мечта: иметь мотоцикл — жену на сиденье сзади, сына или дочку в коляску и айда в лес — по грибы или ягоды. И они ездили, но в коляске сидела теща…

Ксеня давно мечтала приобрести шикарный ковер и повесить в спальне во всю стену, чтобы и красиво было, и спать тепло. Ковер купили, но хата оставалась холодной и молчаливой.

В деревне бездетная семья чувствует себя очень неуютно, особенно — женщина: она не имеет права быть ни кумой, ни повитухой, ни крестной матерью. Разные шептухи-знахарки советовали Аксене посадить своими руками в доме фикус, носить на шее лепестки розы в маленьком мешочке, есть орехи, либо сливы-сростки, довелось просить беременную женщину, чтобы та через забор передала кусочек хлеба изо рта в рот… Все Аксеня делала, но детей не было. С годами Костя все больше убеждался, что нет у них детей из-за жениного греха, но однажды он услышал другое…

Как-то он набрал в магазине полную авоську — хлеб, селедку, конфеты для жены — и поллитровку взял. Когда покупал, у прилавка толпились женщины, завистливо поглядывали на него. Костя вышел за двери, замешкался на крыльце и услышал голос Шкурдюковой Палажки: