Леонид Левонович - Ветер с горечью полыни

Он приготовил крепкого чаю, второй раз, теперь уже с дочкой, позавтракал. Она сказала, что пойдет с подружками в Ботанический сад.

— Это очень хорошо. Теперь там море цветов.

— Говорят, там лебеди появились.

— Возьми с собой блокнотик. Что заинтересует — запиши.

Снова зазвенел телефон: подруги звали Иру в свою компанию.

Отправил дочку и сразу потянулся к дипломату, который возил и в деревню: книжку какую положить удобно в него, бутылочку пива или чего покрепче. Возил в нем и свой дневник, в котором временами делал записи. Но тут такие события! И недавний звонок из студии. Вот он уже и беспартийный, пусть себе — временно, а может, и навсегда.

Развернул дневник — толстую тетрадь в твердой вишневой обложке. Для разгона захотелось почитать вчерашнюю запись.

22 августа, четверг. ГКЧП ляснулся. Вспоминаю то утро, 19-е, неожиданное сообщение, будто камень с горы, потом концерт «Вижу чудное приволье…» А сегодня гэкачеписты уже арестованы. Даже переворот не могли сделать. Ельцин заявил, что генерал-майор, командир Тульской дивизии, которому было приказано захватить Верховный Совет России и его, Ельцина, вместо этого приказал защищать здание, парламент, откуда вела передачи радиостанция… Все прогнило, если КГБ, армия, милиция — все три силовых министра оказались бессильны, не смогли совершить переворот. Слабаки! А народ мог бы поддержать их, поскольку на референдуме большинство высказалось за Союз. Зная это, могли действовать решительно, а у них руки тряслись, будто после сильного перепоя. А может оно так и было?

По телевидению объявили, что через несколько минут начнется пресс-конференция Горбачева. И тут же начался концерт «Земля моя — святая Русь». Бедная Русь! Земля богатейшая. Люди трудолюбивые, доверчивые, искренние. Довели коммуняки до нищеты…

Три дня назад была пресс-конференция Янаева и «хунты», а сегодня уже на экране Горбачев. И сразу его как прорвало: антиконституционный переворот, организованный реакционными силами, которые были в ЦК и в министерствах, которых я выдвигал, которым доверял… Держали 72 часа в изоляции, рассказывает со смаком, как ловили радио Би-би-си — смех среди журналистов. Хунту не признали в мире, только Каддафи, Хусейн и… Рубикс, латышский партийный лидер. Горбачев тут же начал поносить Рубикса, смешал с грязью. Стоит ли это делать вчерашнему генсеку, поскольку сам со своими соратниками выдвигал его. И снова болтовня, болтовня… Недостает Михаилу Сергеевичу чувства меры. Не стоило проводить пресс-конференцию в таком ключе. Телеэкран беспощадно высвечивает фальш, дурость.

В программе «Время», особенно в российских «Вестях», клеймят фашистов-путчистов, оборотней. Выходит, председатель Верховного Совета СССР — бывший однокурсник Горбачева, фашист, премьер, министры, секретари ЦК КПСС — все фашисты. А если б переворот удался, все было б конституционно! Какой позор! Выступают А. Яковлев, Шеварднадзе. Ликуют! Победа демократии. Теперь, мол, союзный парламент должен самораспуститься, как и КПСС. Спектакль театра абсурда.

Петро перечитал свои заметки, и ему показалось, что это было не вчера, а раньше. Хоть и не искал слов, не думал, как лучше подать, а просто для себя записывал впечатления, а сегодня прочитал с интересом. Правду говорят, что любой дневник — это человеческий документ.

Какой год! И начинался он с «Бури в пустыне» — войны в Ираке. Петро невольно начал листать самый толстый кондуит, отыскивая новогодние записи. Открылись страницы накануне нового года, и в каждой записи тревога, беспокойство: что будет дальше? Про свою редакцию, про семью — скупо, а все про политику, митинги, забастовки.

А с чего все началось? Когда появились трещины в таком, казалось, монолитном здании на марксистско-ленинском фундаменте, каким представлялся Советский Союз? И вдруг все зашаталось. Рухнул социалистический лагерь, словно карточный домик. Начал вспоминать тот незабываемый митинг на минском стадионе «Динамо», после которого он впервые крепко поссорился с другом Андреем, обкомовским идеологом…

Отвернул первую страницу, а начались записи в январе 1989-го. Значит, я тут своего рода летописец краха социализма. Верней, это субъективные заметки о конце социализма. Может, когда-нибудь напечатаю свою графоманию. А где ж про тот митинг? Состоялся он, кажется, зимой. Не в феврале ли? Начал листать страницы, в конце концов нашел нужную.

19 февраля, понедельник. Сегодня на стадионе состоялся митинг — около сорока тысяч человек собралось. Я шел на митинг как на праздник. Договорились с Андреем, что я заверну к нему в обком, оттуда пойдем вместе, там рукой подать. День выдался светлый, с ветерком, легким морозцем. Возле стадиона продавали «Навіны» БНФ, там-сям развевались бело-красно-белые флаги. Центральные сектора стадиона были заполнены битком, на боковых людей меньше. На противоположной трибуне краснели плакаты. Я попросил девчат прочитать, что на них написано. «Беларускай мове — дзяржаўнасць!» [6] «Белорусскому языку — государственность!» — молодым звонким голосом произнесла симпатичная русая девчонка. «Это мудро!» — нарочно громко сказал я. Андрей одернул меня за рукав, мол, не выпендривайся. Два дородных дядьки повернулись, косо глянули на меня, узнали Андрея, кивнули ему.