Леонид Левонович - Ветер с горечью полыни

На этой же странице справа стихотворение Максима Богдановича «Погоня». Он прочитал один раз, потом второй, третий. Читал и все больше удивлялся: как сильно написано! Он представил, как в белой пене мчат кони стародавней литовской «Погони», и, будто заклинание, прошептал:

Недаром Петро Моховиков молится на Богдановича. А я так мало его читал, укорял себя секретарь обкома по идеологии Андрей Сахута. Засунул в портфель календарь, еще несколько книжек, бутылку коньяка, чтобы дома выпить с Адой за победу демократов.

Хроника БЕЛТА, других мировых агентств, сентябрь 1991 г.

3 сентября. Москва. Официальные обвинения на основе статьи 84 Уголовного кодекса РСФСР (измена Родине) сегодня предъявлены семи главным организаторам государственного переворота в СССР.

4 сентября. Лондон. Газета «Санди Таймс» напечатала выдержку из подготовленной к печати книги Раисы Горбачевой «Я надеюсь», которая должна выйти в издательстве «Харпер Коллинз».

5 сентября. Пхеньян. Несмотря на бурные события в СССР, КНДР «без колебаний будет идти по пути социализма корейского типа», — заявил секретарь ЦК Трудовой партии Кореи Ким Ен Сун.

8 сентября. Санкт-Петербург. Жители Ленинграда проснулись 7 сентября в новом историческом измерении: бывшей российской столице возвращено первоначальное имя — Санкт-Петербург.

Проснулся Петро рано — окна еще только начали розоветь. «Как уменьшился день», — мелькнула первая мысль в затуманенной от сна голове. Спал он тревожно, вчера поздно смотрел телевизор. К тому же сегодня поедет в город: надо забрать Еву с Иринкой на выходные. А это уже встревоженность, как всегда перед дорогой.

Выехал в половине шестого. Петро любил утренние поездки в город. Дорога свободна, ни жары, ни зноя, свежий ветерок веет в лицо, кажется, и машина мчит легче и быстрей, будто застоявшийся конь.

Ехал и невольно вспоминал недавнее утро минувшего понедельника, когда услышал сообщение про ГКЧП. Тогда им овладело какое-то двойственное чувство тревоги и надежды. Думалось, что эта авантюра может кончиться гражданской войной. Когда Горбачева отстранят от власти, то вновь вернется все прежнее, а это конец белорусскому Возрождению. Но вызревал и росток надежды: может, в Кремле наконец поймут, что надо дать больше свободы и самостоятельности республикам. Вот уже и белорусский язык получил статус государственного, на митингах развеваются бело-красно-белые флаги, над головами людей вздымался национальный белорусский герб «Погоня». Назад в стойло не загонишь.

Но волновало и другое: в студийных коридорах все чаще слышались разговоры о возврате назад к капитализму. В глубине души в нем еще крепко сидел тот самый «советский простой человек», воспитанный, выпестованный всем устроением советской жизни — пионерской, комсомольской и партийной организациями. В летном училище Петро добросовестно проштудировал «Капитал» Маркса, читал ленинские произведения, отлично выступал на политзанятиях. Только в последние пять-семь лет у него открылись глаза, и он перестал любить песню: «Мой адрес не дом и не улица, мой адрес Советский Союз». Союз — это хорошо, но перво-наперво у человека должен быть свой дом и своя улица, своя матерь-Родина. Иначе это не человек, а перекати-поле, без корней, без родного дома и улицы, и катится он туда, куда погонит сильный ветер. Петро это понял, когда перечитал Купалу, Богдановича и Короткевича. Особенно его поразил «Статут Великого княжества Литовского» — первый свод законов в Европе. Немало и других книг по истории родного края прочитал Петро Моховиков. И тогда он ощутил себя белорусом, сыном великого народа, который имеет многострадальную историю, древний мелодичный язык, который живет на прекрасной земле, где тысячи голубых озер и криничных рек, по берегам которых шумят белоствольные березовые рощи, смолистые сосновые боры и величественные заповедные дубравы.