Джудит Леннокс - Зимний дом

Работы было на неделю. Целую неделю ему приходилось вставать до рассвета, натягивать успевшую вчера высохнуть одежду, садиться на велосипед и ехать за шесть миль в Брэконбери-хаус. Затем восемь часов стоять среди деревьев, с которых капала вода, месить сапогами грязь и промокать до нитки. Гости лорда Фрира обедали под навесами, которые держали слуги; Адам и другие загонщики ели всухомятку, прячась под кустами или прислонясь к стволу дерева.

Но погода была не главным, Адам видывал и похуже. Во Фландрии (это сравнение заставило его слегка улыбнуться) он ел, спал и воевал в грязи. И там стреляли в него, а не в фазанов. «Ты нужен стране», — гласил плакат тех лет. Он любил свою страну, пошел в армию и исполнил свой долг. Но теперь он стране стал не нужен. Годы упадка сильно ударили по сельскохозяйственной Восточной Англии и лишили его работы. Люди не могли позволить себе покупать новую мебель — им едва хватало денег на еду и одежду. Но Адам был горд и не хотел за гроши наниматься в слуги или в батраки. До этого он еще не дошел.

Наблюдая за происходящим, он понимал, что с загонщиками обращаются хуже, чем с собаками. Если собаки хорошо делали свое дело, им давали еду, воду и хвалили; Адама же и его коллег только ругали, кричали на них и смотрели свысока. Среди загонщиков попадались и молодые парни, и старики. Один из парней поскользнулся в грязи и поднял фазанов еще до того, как охотники успели приготовиться.

— Пошел вон, дурак! — сердито прорычал лорд Фрир.

Адам мгновение смотрел на него, а потом на побелевшего парня, затем плюнул и ушел из леса, хлюпая сапогами по грязи и ничуть не беспокоясь, сколько фазанов при этом вылетело из своих укрытий и, хлопая крыльями, поднялось в воздух.

За его спиной раздавались возмущенные голоса:

— Эй, что ты делаешь? Остановите этого олуха, он испортит нам всю охоту!

Но он продолжал идти, с наслаждением подставляя лицо каплям дождя и дыша полной грудью.

Добравшись до своего коттеджа, Адам обнаружил просунутую под дверь бумажку. Вода текла с него ручьем на кирпичный пол, но он не обращал на это внимания и читал записку.

Его просили — нет, ему приказывали! — на следующее утро явиться в дом священника и заняться там какой-то пустяковой работой. Письмо было подписано «Э. Фергюсон». Вот и все. Адам положил записку на комод, взял чайник, наполнил его из-под крана в саду и поставил на плиту. А потом начал заваривать чай.

За этим занятием он осмотрел домик. Кирпичный пол, низкие потолки, стены, оклеенные выцветшими обоями, и сортир во дворе. Дом был для него родным, но Адам знал, что для Элен этого недостаточно — она привыкла к лучшему. Глупо было надеяться, что преграда между ним и Элен в один прекрасный день рухнет. Он тешил себя иллюзиями. Адам не обижался на Элен и не осуждал ее. Просто понимал, что эта девушка никогда бы не приняла любовь, которую он мог предложить ей… Предложить еще много лет назад. Жесткая и косная деревенская иерархия такого не допускала.

Соседский мальчуган принес записку, когда Элен подрезала в саду розы. Девушка дала ему завалявшееся в кармане пенни и развернула листок бумаги. Там было написано: «К сожалению, работать у вас не смогу. Ваш А. Хейхоу».

Какое-то мгновение она смотрела на листок, потом бросила ведро и секатор, выскочила в калитку и побежала по проселку. Добравшись до домика Адама, она увидела, что дверь открыта. Элен окликнула Адама, затем заглянула в дверь и вошла.

В домике было холодно, плита не горела. Адам, в старой шинели и в сапогах, стоял в углу и сражался с рюкзаком. Он посмотрел на Элен и сказал:

— Слишком много книг. Понимаете, не могу решить, что оставить.

Она, как дурочка, спросила:

— Адам, вы уезжаете?

Хейхоу наконец справился с пряжкой.

— Здесь нет работы, мисс Элен. Точнее, подходящей работы.

Его слова жалили. Элен обвела взглядом тесный, но уютный домик, который ей всегда так нравился, и заморгала глазами. Без вещей он начал меняться. Она впервые заметила пятна сырости на стенах и бумагу, отслаивавшуюся от оконных рам.

Она собрала все свое мужество.

— Вы уезжаете из деревни из-за моего письма?

Не глядя на нее, Адам покачал головой.

— Вашу крышу починит Джем Докерилл. Я поговорил с ним. Конечно, он уже не тот, что прежде, но работает хорошо.

«Это письмо меня заставил написать отец», — чуть не сказала Элен, но вовремя опомнилась. Во-первых, это было бы изменой; во-вторых, свидетельством собственной слабости. Вместе этого она пробормотала: