Джудит Леннокс - Зимний дом

Кетэ встала и заново наполнила два бокала. А потом села на диван рядом с Робин.

— Робин, послушайте меня. Многие наши друзья уже оставили Германию: это возможно, если у тебя есть профессия и деньги. Мы с Рольфом тоже могли бы эмигрировать. Вы видите, как мы живем. Сто раз думаем, прежде чем вымолвить словечко, все держим в себе. Я очень скучаю по своей работе. Но надеюсь, что рано или поздно все переменится. — Кетэ прижала к сердцу стиснутый кулак. — Я должна верить — вот здесь, — что все переменится. Робин, если вы действительно хотите стать врачом, то просто обязаны стать им. Мне будет очень жаль, если вас остановит страх или нерешительность.

Она улыбнулась и подняла бокал.

— Сделайте это за меня, Робин. Уравняйте чаши весов.

Они уехали из Германии через неделю. К тому времени Джо узнал, что Пауль Линдлар умер через три года после женитьбы на Клер Бранкур и что Клер вернулась во Францию.

Ничего другого ему узнать не удалось. Ни адреса, ни следа. Холодным осенним утром они приехали на мюнхенский вокзал, сели в поезд и ни разу не оглянулись.

Осень в Болотах выдалась холодная, дождливая и ветреная. Еще одна семья уехала в город, их скудные пожитки погрузили на телегу, а брошенный сад стал добычей ветра. С крыши дома священника падала черепица, а опоры для гороха были рассыпаны по всему саду.

— Папа, я попрошу Адама пару дней поработать у нас, ладно? — однажды спросила Элен отца за обедом, когда они принялись за пудинг. — Эдди Шелтон уже слишком стар, чтобы лазить по крышам.

Последовало молчание. Отец потянулся за заварным кремом, а потом сказал:

— Элен, надеюсь, ты помнишь и всегда будешь помнить, что Адам Хейхоу тебе не ровня.

Элен посмотрела на него с недоумением:

— Папа, что ты хочешь этим сказать?

Преподобный Фергюсон усердно поливал чернослив заварным кремом. Потом на его губах появилась терпеливая улыбка.

— Только то, что вас часто видят вместе. Элен, я боюсь, что начнутся сплетни. Нет ничего более безвкусного, чем неравный брак.

Выпуклые серо-голубые глаза посмотрели на нее в упор, и Джулиус приложил салфетку к уголку рта. Как всегда, Элен почувствовала себя так, словно он заглянул в глубины ее души. Дружба, которой они с Адамом наслаждались летом, в глазах отца была чем-то грязным, чем-то таким, чего следовало стыдиться. Элен помнила, как ей хотелось положить руку на сильный бронзовый локоть Адама. Помнила, как однажды он назвал ее «любовь моя».

— Скажи мне, Элен, у тебя с ним что-то серьезное?

Она яростно замотала головой:

— Ну что ты, папа. Конечно, нет.

Элен знала, что покраснела; она взяла стакан, но рука дрожала так, что вода выплеснулась на полированную крышку стола.

— Напиши Хейхоу, что у нас есть для него работа.

Преподобный Фергюсон доел чернослив и положил ложку на блюдо в знак того, что Бетти может убирать со стола.

Когда отец сказал «спасибо» и встал из-за стола, Элен вслед за ним пошла в кабинет. Он диктовал, Элен послушно писала, но в глубине ее души бушевал лютый гнев. «Помни, что Адам Хейхоу тебе не ровня», — сказал отец, но она сомневалась в его правоте. Элен не считала себя выше Адама. Он сражался за свою страну, содержал овдовевшую мать, пока та не умерла, и сделал множество красивых и полезных вещей. Элен судорожно вздохнула. А она за всю свою жизнь не сделала ничего. Будущее пугало ее; она с болезненной ясностью видела, что отец подавлял ее малейшее стремление к свободе. Слабость характера превратила ее в затворницу. Матери помогла сбежать от этой удушающей любви только смерть.

Нет, она не любила Адама Хейхоу. Во-первых, Адам был намного старше; во-вторых, он ничем не напоминал портреты героев на обложках романов, которые Элен брала в платной библиотеке. Но он был ее самым давним другом.

Когда отец велел ей поставить под письмом свою подпись, Элен захотелось бросить ручку или убежать из комнаты. Но она не сделала ни того ни другого, потому что случайного порыва к свободе было недостаточно, чтобы победить ее всегдашнюю кротость. Она закусила губу и расписалась.

Отсутствие постоянной работы заставило Адама Хейхоу наняться загонщиком в охотничьи угодья к лорду Фриру. Работа была неприятная и унизительная. Требовалось стоять под дождем в лесу на краю поместья Брэконбери, выгонять фазанов из укрытий и следить за тем, чтобы они поднимались в небо. Иногда ему хотелось, чтобы птицы уцелели и не угодили под выстрел. Когда ярко раскрашенная птица падала на землю, звук удара эхом раздавался среди деревьев.