Джудит Леннокс - Зимний дом

Она танцевала с Гаем, с Джо, а потом с Селеной, которая в очередной раз сломала лодыжку. Селена кружилась на одном месте, опираясь на плечо Робин, хохотала и пила пиво. Кто-то настежь распахнул огромную двойную дверь в дальнем конце помещения, чтобы все увидели силуэты церквей и офисов на фоне оранжево-черного лондонского неба. Часы пробили полночь; Робин прислонилась спиной к двери и попыталась отдышаться. Вдруг кто-то тронул ее за локоть:

— Фрейлейн Саммерхейс?

— Да?

Она подняла глаза. Рядом стоял бедно одетый темноволосый мужчина с худым лицом. Робин улыбнулась:

— Здравствуйте, герр Венцель. Рада видеть вас снова.

В этом году канцлер Германии Адольф Гитлер объявил себя диктатором. Вслед за тем начались преследования «неарийцев» и политических противников режима. Из Германии хлынул поток беженцев — евреев, коммунистов, социалистов, художников и интеллектуалов. Многие из них хотели, чтобы им позволили остаться в Британии. В свободное время Робин собирала средства для созданного лейбористами и Советом тред-юнионов Фонда международной солидарности и несколько месяцев назад познакомилась с политическим беженцем из Мюнхена Никлаусом Венцелем.

— Герр Венцель, есть какие-нибудь новости о вашем брате?

— Ганс все еще в лагере Дахау. Я ничего не слышал о нем уже три месяца.

Венцель говорил спокойно и вежливо, но Робин видела в его глазах отчаяние. Она прислонилась к косяку настежь открытой двери. По одну сторону от нее были тепло, музыка и друзья, по другую — холод и туман, капли которого оседали на лице и въедались в кожу.

Вскоре после этого Робин покинула выставку и пешком пошла в клуб, где должна была встретиться с Фрэнсисом. Когда она пришла, Гиффорд уже сидел за угловым столиком и сжимал в руках бокал. Мгновение она с удовольствием наблюдала за ним, оставаясь незамеченной. Светлые, слегка вьющиеся волосы, касающиеся воротника черного пиджака; полузакрытые сонные серые глаза; изящное, стройное тело, которое дарило ей такое наслаждение в постели… После возвращения из Америки Фрэнсис жил на свой доход и серьезно подумывал о политической карьере. Робин пришлось смириться с тем, что у него есть свои друзья и свои интересы. В конце концов, она сама с пеной у рта выступала против частной собственности.

Он поднял взгляд, встал, подошел к Робин и поцеловал ее.

— Как прошло собрание?

Фрэнсис улыбнулся:

— Скука смертная. Робин, хочешь верь, хочешь нет, но они битый час решали, как лучше проводить следующий сбор средств — во время ужина а-ля фуршет или устроить благотворительную распродажу подержанных вещей. Вот они, издержки демократии.

Робин снова поцеловала его.

— Но ты потерпишь, правда, Фрэнсис?

— Конечно, потерплю. Ради тебя я готов на все.

Он взял ее руку, поднес к губам и поцеловал в ладонь. А потом сказал:

— В ночном клубе в Сохо сегодня пирушка в складчину. Там будут все. Ну что, идем?

В День подарков Элен вежливо отписала Дейзи Саммерхейс, что не сможет принять ее приглашение, дождалась, когда отец уснул после обеда, и снова поднялась на чердак. Она взяла с собой керосиновую лампу и села на пол своей комнаты, накинув на плечи толстый кардиган. Самые интересные открытия Элен оставила на закуску. Материнский дневник в кожаном переплете… Она удостоверилась, что окно покрыто морозным узором, и начала читать.

Флоренс делала по две-три записи в неделю. Иногда запись укладывалась в один абзац («Сегодня уехала мисс Купер. — Элен догадалась, что так звали гувернантку Флоренс. — Я долго плакала. Она отправилась к Боуменам в Эйлсбери. На прощанье я подарила ей самодельную закладку для книг и заколку»), В других случаях круглым школьным почерком было заполнено несколько страниц. Так описывался первый бал Флоренс, на который она надела платье с турнюром, сшитое из белой шелковой чесучи, и выпила «несколько галлонов лимонада». Далее на двух с половиной страницах говорилось о каком-то скучнейшем приеме у них дома. Элен быстро листала страницы. Найдя первое упоминание об отце («8 мая 1908, Бентон-хаус»), она начала читать более внимательно.

«Стелла представила меня преподобному Фергюсону, который живет в Восточной Англии». Вот и все. Элен ждала чего-то большего — возможно, любви с первого взгляда, какого-то указания на то, что Флоренс почувствовала к Джулиусу то же, что Джулиус почувствовал к ней.

«26 мая 1908, Бентон-хаус. Мы играли в теннис двое на двое. Тедди был партнером Стеллы, а преподобный Фергюсон — моим. Очень странно играть в теннис с викарием. Он совсем старый, ему почти тридцать. Мы со Стеллой устроили полуночный пир — забрались в кладовку, когда повар ушел спать. Точь-в-точь как в школе!»