Януш Леон Вишневский - Триптих. Одиночество в Сети

«Одиночество в Сети» я прочла только в последний уик-энд (15–16 июня 2002 г.). Как это у Вас получилось так верно передать то, что два человека могут чувствовать в такой ситуации? Я чувствовала и думала точно так же, как Она из «Одиночества…», даже тогда, когда думала, как похудеть за две недели, но так, чтобы исключить из процесса похудания грудь.

Прекрасная книга.

Горячий привет.

P.S. Якуб показал мне, что жизнь — это не только «золото, задницы и набитое брюхо…».

Вы мне нравитесь за «Одиночество в Сети». Эта книга взбудоражила меня. Но это хорошо. Надеюсь, что и других читателей тоже. Думаю, что вызванная ею боль разбудит заснувшую чувственность или обострит «неспящую». Спасибо.

Иногда я получал очень даже поэтические послания.

Ритуал.

Расселина сумерек, через нее тихо сочится серая грусть. Мгновение, и из-под кучи осенней листвы прошлогодней она начинает фыркать со злостью на первые капли дождя.

Ненастье? Рваные тучи, подвижная тонкая линия на небе.

А впрочем, нет, посмотри: разлиты как молоко.

То там, то сям ручейки голубые. Не видно дождя.

И все-таки капает. Так и со мной иногда: плачешь, а слезы текут сразу внутрь, прямо в душу.

Ненастье.

Может, пройдет стороной…

Быстро.

А может, придет… Клейкость тепла, духота, запах счастья под первые капли,

которые медленно будут стекать, как ловкие пальцы мужчины,

вниз по спине и тому углублению меж ягодиц, по шее, груди,

впитываясь в одежду и кожу.

Коснутся меня и стекут…

Восторг, с первых фраз,

сначала нетерпеливо листаю страницы, дальше и дальше… а теперь уже целые фразы знаю на память.

Фрагменты.

Одиночество в моей душе поселилось, стало ее частью… Речь не о том, что я одинока. Речь о книге.

Вашей книге.

Вы — удивительный мужчина, потому что только такой мужчина может творить чудеса.

Они — в каждом мгновении…

Зачаровали меня Вы и околдовали… Теперь-то я знаю, что стану в жизни искать.

Вы это назвали по имени и описали.

Не знаю только, стоит ли благодарить Вас за это. Ведь иногда нам лучше оставаться слепыми.

Порой незнанье — Божья благодать.

А дверь, на ключ закрытая, есть выход.

Приветствую с надеждою на встречу… когда-нибудь… еще раз… в книге.

О, как люблю я плакать в тишине…

Это самое необыкновенное из моих последних событий в жизни.

В Вашем романе я нашла историю о себе.

Может статься, и у Вас когда-нибудь будет случай прочитать о моей битве с небом.

Спасибо за слезы умиления.

Тогда шел дождь, холодный ветер заморозил мне руки (не было с собой перчаток), а я не могла пошевельнуться. Паралич всех членов, и прежде всего — души. Но холод не изменил ее цвета: она была такой же зеленой, как и накануне, когда я пекла торт. (А впрочем, была ли она тогда со мной? Ведь изюм, творог, яйца и масло нельзя назвать любимыми словами ее лексикона.)

Спасибо за очередное доказательство, что я есть, что я живу.

Пишите, пожалуйста…

Конец августа. Я лежу на поляне среди сосен, а вокруг пахнет полынью, тмином и чем-то таким, чего нельзя уловить, поймать, назвать и что некоторые определяют как «конец лета». На высохшей траве рядом со мною лежит сочный сладкий виноград и книга, чтение которой я предвкушала все пять дней недели.

Читаю, странный вкус у винограда, мокрого от слез.

Спасибо за чувства, за улыбку, за стук сердца и за мысли, которые роятся в моей голове. Это хорошие мысли. Теперь я знаю, чт о в моей жизни самое прекрасное.

Желаю удачного дня.

Этот роман смел мое самообладание, над которым я уже давно работаю. И снова вылезли наружу все крайности, которые я старалась заглушить, и вырвали у меня кусок сердца. Я чувствовала себя так, как если бы кто-то вырвал страницы из моего дневника, надежно спрятанного в письменном столе. Я больше не слушаю Моцарта, чтобы не саднило в груди, я не пью хорошего вина, чтобы не размечтаться, не сдуваю пыль с томиков стихов, чтобы не утонуть в них, ночью не открываю окно, чтобы не убежать… и не хочу таких книг, которые так сильно будоражат.

«…Хочу, любимая, твои нащупать кости, чтобы узнать тебя в день воскрешения…»

Так красиво пишешь, что, может, знаешь что-нибудь об этом?

15 минут спустя… я все еще ощущала вкус слез в уголках рта и жгучую соленую боль на щеках. Вместо завтрака я села в машину и поехала на море, потому что «плакать надо, когда никто не мешает»… Спасибо за бессонную августовскую ночь и за каждую слезу, упавшую на подушку. За самую трогательную и настоящую грусть, какую мне довелось пережить. И за Якуба…