Петер Штамм - Не сегодня — завтра

— А ты оденься, — раздраженно ответил Жан-Марк. — Андреасу наверняка захочется покурить.

Марта направилась к двери. Проходя мимо Андреаса, она дотронулась до его руки и спросила, надолго ли он приехал. Андреас ответил, что еще не знает. Пока не наскучит им своим присутствием.

Марта и Жан-Марк сидели плечом к плечу на проржавевших садовых качелях. Андреас разлил вино. Было очень тихо. Слышались лишь кваканье лягушек и изредка рев проезжавших машин.

— Гоняют как ненормальные, — сказала Марта. — В прошлом году один разбился. В нескольких сотнях метров отсюда.

— Самоубийца?

Жан-Марк покачал головой.

— Пьяный, — ответил он. — Посреди ночи. Не вписался в поворот, и — лобовой удар в дерево. Дереву хоть бы что.

— Младший брат Жан-Марка был здесь, когда это произошло. Паскаль, ты его видел. Он машины лаком покрывает.

— У него своя мастерская, — добавил Жан-Марк и оттолкнулся ногами от земли, так что качели пришли в движение и, поскрипывая, качнулись несколько раз туда-сюда.

Марта сказала, что рада видеть Андреаса. Жан-Марк целыми днями таскается с детьми, а ей одной в доме скучно.

— Дети все в него. В голове только спорт. А чтоб книжку почитать…

— Неправда.

— Когда ты последний раз был со мной на выставке? Или в театре?

Жан-Марк задумался.

— А та… как ее звали? Блондинка, — наконец проговорил он.

— Немецкая художница, — пояснила Марта. — Это было полгода назад.

— Она голых мужиков пишет, — сказал Жан-Марк. — Ну и Марте это, понятно, нравится. Она только притворяется, что увлечена искусством. Ей бы только на члены посмотреть.

Марта закатила глаза и сказала, что в искусстве более чем достаточно обнаженных женщин. Почему бы разок и на мужчин не взглянуть? Вообще, примечательно, какая вокруг поднялась шумиха. Картины попросту красивы. К тому же эта художница пишет и одетых мужчин. И пейзажи. Она спросила, знает ли Андреас Роберта Мэплторна. Он кивнул.

— Ты бы видел Жан-Марка на выставке, — сказала Марта. — Он никак успокоиться не мог.

— Они выглядят такими огромными, — сказал Жан-Марк. — Когда снимают широкоугольником, передний план всегда больше кажется. Ничего не узнать.

Марта зло засмеялась. Пожалела, что у нее нет широкоугольника. Оба были явно не в себе. Андреас сделал какое-то замечание о том, как Мэплторн фотографирует цветы, и Жан-Марк снова принялся раскачивать качели. Потом они поговорили об одном из коллег, учителе французского, который недавно развелся.

— Вот Андреас правильно сделал, — сказал Жан-Марк. — Он вообще не женился.

— А девушка у тебя есть? — спросила Марта.

— Ему такие вопросы нельзя задавать.

— Дельфина, — ответил Андреас. — Ты ее знаешь? В прошлом году она была у нас практиканткой.

Марта и Жан-Марк переглянулись и замолчали. Андреас задумался, знает ли Марта об измене Жан-Марка и не из-за этого ли они поссорились. Наконец Жан-Марк распрямился. Воинственно глянул на Андреаса.

— Да она, наверно, с половиной учительской спит, — сказал он.

Марта громко и неестественно рассмеялась. Жан-Марк встал и пошел в дом. Шел он медленно, как будто очень устал.

— Еще налить вина? — спросил Андреас.

Марта перегнулась и протянула ему свой бокал.

Он налил. Заметил, что она хочет что-то сказать и ждет. Она выпила.

— Холодное, — произнесла она. Сказала, что у них с Жан-Марком договор о молчаливом согласии.

— То есть?

— Он может делать все, что хочет. Если я об этом не знаю. И если он не влюбляется.

— А ты?

— И я, разумеется, тоже.

Рассказала, что из их договора, конечно, ничего не вышло. Жан-Марк влюбился в Дельфину. И вчера в этом признался. Они почти всю ночь не спали. Говорили о разводе. Связь Андреаса с Дельфиной, разумеется, все меняет.

— А может, и не меняет, — добавила она после паузы.

Они молча пили вино. Потом Марта призналась, что и она иногда мечтала найти другого мужчину.

— Мы женаты пятнадцать лет. У нас сыгранная команда. Но порой хочется чужого взгляда, чужого объятья.

Говорила она очень тихо. Андреас сел на качели рядом с ней. Обнял ее за плечи. Марта подтянула ноги на сиденье и прислонилась к нему. Повторила, что рада видеть его. Андреас погладил ее по голове. Она, похоже, не возражала, и он погладил ее ухо, щеку, шею. Когда он поцеловал ее в шею, она поднялась. Игриво глянула на него.

— Ты уже отобрал у него Дельфину, — сказала она.

— Тут дело не в Жан-Марке, — ответил Андреас. Его раздражал собственный голос. Он казался себе карикатурой на соблазнителя. И сам был несколько потрясен тем, что предал многолетнюю дружбу, чтобы переспать с женой друга. Но все было именно так.