Констан Бюрньо - Бельгийская новелла

— С радостью. А в чем дело?

— Знаете ли вы, что у нашего семейства в миле от города есть рощица и в ней старинная римская гробница. Склеп и пустой саркофаг до сих пор в целости и сохранности.

— И что же мне надлежит делать в этой ведьмовской обители?

— Задача не из легких, но я убеждена, что моему верному рыцарю она по плечу. Вчера в тех местах был убит на дуэли мой кузен д’Эштернах. Причина дуэли весьма деликатна. Его противник, потеряв голову, втайне от всех запрятал тело в нашу римскую гробницу, дал нам знать и скрылся. Однако нам стало известно, что враги нашего семейства собираются завладеть телом и устроить позорный для нас скандал. Мне нужен храбрый друг, который смог бы защитить останки моего кузена от вражеских происков.

Поначалу Эжид удивился.

— Вы хотите, чтобы я провел ночь в этом проклятом лесу, у трупа, где мне еще глотку перережут?

— Я полагала, что мой верный рыцарь храбр и отважен, — сказала Гертруда, — и готов на все, чтобы доказать мне свою любовь! Если вы настоящий мужчина, вы мне не откажете. Как только стемнеет, идите к гробнице. Нарядитесь ангелом: крылышки, белый широкий балахон, да не забудьте напудрить лицо. От одного вашего вида враг пустится наутек. Ах, как бы мне хотелось, чтобы хоть на этот раз обошлось без кровопролития! Вы даже представить себе не можете, Эжид, чем все это может для меня кончиться… Я не забуду того, кто придет мне на помощь.

— Вы не ошиблись во мне, — ответил Эжид. — Я покидаю вас, чтобы сию же минуту заняться экипировкой.

Едва он ступил за порог, появился Ламбер, сгорая от желания поведать Гертруде о своей пылкой страсти: он-де готов ради прекрасных глаз Гертруды проехать на призраке белого коня-великана, который каждую ночь появляется на улицах Арлона.

— Я вовсе не требую, чтобы вы рисковали ради меня жизнью, — сказала Гертруда. — Но если вы и в самом деле так отважны и любите меня, отправляйтесь до наступления темноты к нашей римской гробнице, но один, никого с собой не берите, захватите только маленькую лампадку. Лягте в саркофаг, завернитесь в саван и спите до утра.

Ламбер, которого поначалу не слишком вдохновила мысль провести ночь в столь мрачном одиночестве, все же дал хитрой красотке себя уговорить. Напоследок она посоветовала ему запастись саваном потеплее, чтобы не простудиться в склепе.

Выходя, Ламбер столкнулся с угрюмым, недовольным Ванзелем, которого Гертруда тоже попросила пойти в полночь к римской гробнице и извлечь оттуда тело кузена, якобы убитого на дуэли.

— Возможно, один из наших недругов будет стоять на страже, — сказала она. — Его надо просто напугать: оденьтесь дьяволом, приделайте рожки, лицо вымажьте сажей, на руки натяните красные перчатки. Будьте же отважны, напустите на себя грозный вид и не теряйте присутствия духа!

Ванзель, не раздумывая, согласился сыграть роль князя преисподней. И только мудрый Жоан, единственный из всех четырех поклонников Гертруды, отказался пуститься в эту авантюру; его Гертруда просила надеть мундир офицера полицейской конной стражи и отправиться ночью к римской гробнице следить за порядком.

Жоан почуял ловушку и отказался наотрез:

— Что это еще за полночный маскарад? Нет, это несерьезно. Ради ваших прекрасных глаз, Гертруда, я готов пойти на любой риск, но только без риска оказаться посмешищем.

— И вы еще утверждаете, что любите меня! — вскричала раздосадованная Гертруда.

— А вы-то сами, разве вы меня любите? За какую же провинность вы решили выставить меня круглым дураком? Не верю я вашей истории с убитым кузеном.

На том, пожелав возмущенной Гертруде, чтобы тень покойного кузена не потревожила ее сна, он удалился и в тепле и уюте проспал всю ночь.

А тем временем в гробнице, что находится в лесу неподалеку от Арлона, творились странные дела. Первым появился закутанный в саван Ламбер с лампадой и бутылкой сливянки для поддержания духа и тепла в теле. В душе он проклинал Гертруду.

«Ведь предупреждала меня моя бедная матушка, что ты сведешь меня в могилу», — мысленно обращался он к Гертруде и призывал в свидетели сосны, дрожащие на осеннем ветру. Затем, подкрепившись сливянкой, он сочинил сам себе ироническую эпитафию:

Он повторял ее нараспев между глотками сливянки, как вдруг — о ужас! — у него начались галлюцинации. Сначала он увидел мерцающий огонек, потом разглядел живого ангела с факелом, приближающегося к нему. Конечно же, он принял спиртного, но ведь сущую малость! Нет, сливянка здесь ни при чем. Ламбер ущипнул себя за ляжку. Нет, он не спит. И, кажется, пока еще жив. Ведь нельзя же лечь в гробницу и сразу же оказаться на том свете! Впрочем, кто его знает…