Юрий Буйда - Жунгли

Большая Рита приблизилась. У нее были красивые полные плечи. Голенищев обнял ее за талию и поцеловал в локоть. Рука его скользнула ниже.

– Сама, – прошептала Рита.

– У?

– Я сама. – Она высвободилась, выключила свет и сняла трусики. – Значит, сто?

– Ты где там? – Он пошарил рукой в темноте, привлек Риту к себе. – Да включи ты свет! И не бойся. Ты ведь не боишься, правда?

– Прямо здесь, что ли? В кухне?

– Да ладно тебе... кухня, хренухня... ну-ка...

– Сто. – Рита сжала бедра. – Сперва денежки.

За дверью вдруг раздался сдавленный крик, потом грохот.

– Блин! – Голенищев отстранил Риту, встал, покачнулся. – Стой здесь!

Когда он распахнул дверь в гостиную, Большая Рита спряталась за стеной, рядом с дверью.

Посреди гостиной валялось инвалидное кресло. Старуха лежала ничком, уткнувшись головой в комод. Эсмеральда сидела перед ней на корточках, в руках у нее была бутылка.

– Она сама! – хрипло сказала девочка. – Потянулась и упала... сама упала...

– Сама... – Голенищев взял кочергу, стоявшую у печки, и шагнул к Эсмеральде. – Ты что же, прошмандовка, вообразила тут себе...

– Она сама! – завизжала Эсмеральда, вскакивая и отступая к двери. – Я тут ни при чем! Она сама! Сама!

Голенищев вдруг упал лицом вперед. Кочерга с грохотом отлетела к двери. Эсмеральда подняла голову – в дверном проеме стояла голая Рита со скалкой в руке.

– Ты охренела, что ли? – Эсмеральда присела, тронула мужчину за плечо. – Ты ж его убила, дура рыжая...

Голенищев замычал, дернулся и снова замер.

– Сматываемся. – Рита толкнула подругу. – Быстро отсюда. А потом пусть докажет, что это мы. Мы дети на хер, а он старый пидорас – кому поверят? Сматываемся!

Она бросилась в кухню за одеждой, а Эсмеральда попыталась разжать старухин кулак. Со второй попытки ей это удалось.

– Чего это? – спросила Рита – она уже оделась. – Золотое, что ли?

– Он тебе сколько дал?

– Хренолько. – Она обшарила директора, вытащила десятку из кармана спортивных штанов. – Вот сука! А говорили, пятьдесят даст!

– Хватит орать!

– Тварь голимая! – Рита с ненавистью посмотрела на Голенищева. – Тоже мне богач! – Пнула директора ногой. – Где деньги, сука?

Голенищев застонал и открыл глаза.

– Дай кочергу! – не сводя с него взгляда, приказала Рита. – Кочергу давай, дура!

Эсмеральда принесла кочергу и протянула Рите, стараясь не встречаться взглядом с директором.

– Ну что, тля? – Рита склонилась над директором. – Скажешь, где деньги?

И с размаху, изо всей силы ударила его по колену.

Голенищев зашипел, вытянулся, из носа у него потекло, штаны в паху потемнели.

– Ешкин бабай, он же обоссался, – сказала Эсмеральда. – Обоссался, говорю!

– Где деньги? – закричала Рита, замахиваясь кочергой. – Убью, пидорас! Убью!

– Наверху, – просипел директор. – В книжке... в Евангелии...

Из глаз его текли слезы.

– В чем? – не поняла Рита.

– Книжка такая – Евангелие, про бога и все такое, – сказала Эсмеральда.

– Ну и чего ты тут стоишь? – спросила Рита. – Чего уставилась? Давай наверх! Найдешь деньги – крикни!

Эсмеральда бросилась к лестнице.

– Поняла? Крикни! – Рита повернулась к директору. – Надо было сразу отдать, понял? Ты понял или нет? Ты понял или нет, тварь? Понял, пидор?

Голенищев зажмурился и поднял руку. Рука дрожала.

Эсмеральда бегом взлетела наверх, толкнула дверь в спальню. В комнате пахло немытым мужским телом, сладкой помадой и дрожжами. Низкая двуспальная кровать была накрыта выцветшим розоватым покрывалом. На покрывале, на полотенце, валявшемся на продавленном кресле, на сером ковре – всюду виднелись пряди длинных рыжих волос.

На маленьком письменном столе лежала раскрытая тетрадь. Эсмеральда включила настольную лампу. В тетради почерком директора было написано лишь одно слово – “лесопилка”. Голенищев написал его на странице раз сто. Цыганка фыркнула, перевернула страницу – на ней еще сто раз было написано то же слово – “лесопилка”. И на третьей странице, и на четвертой, и на пятой...

– Вот мудила, – пробормотала Эсмеральда.

Она выдвинула ящик стола, другой, нахмурилась. Заглянула в платяной шкаф. Вернулась к письменному столу. Стакан с остатками самогона, пачка сигарет, папка с бумагами, надкушенный бутерброд с прослезившимся сыром, пепельница с окурками, стопка книг – два тома Стендаля, Лесков, Выготский, Фрейд, какие-то брошюры – бросилось в глаза непонятное слово “вайоленсология” на обложке. А вот и Евангелие. Эсмеральда открыла книгу, которая на самом деле была коробкой, и увидела деньги, несколько пачек сторублевок в банковской упаковке. Раз, два, три, четыре... семь пачек... Эсмеральда никогда не видела столько денег.