Юрий Буйда - Жунгли

На следующий день врач сказал Камелии, что она беременна – на седьмой или восьмой неделе. Крокодил Гена обрадовался и предложил отпраздновать вместе со Штопом. Но поскольку наступил вечер и надо было идти на пасхальную службу, праздновать решили после похода в церковь. Собравшиеся в храме люди шептались о том, что «собаки нынче не было»: ночью кто-то открыл клетку и выпустил жертвенного пса на волю.

После службы, нагрузившись шампанским, Крокодил Гена и Камелия отправились к Штопу.

Еще с улицы они услышали громкую музыку, которая неслась из Штопова дома. Лишившись левой руки, Штоп уже не мог управляться с басами на гармошке, поэтому он стер пыль с проигрывателя и с утра до вечера слушал пластинки. И сейчас из окна неслась песенка про черного кота, которая сопровождалась собачьим подвыванием, отчаянным звоном колокольчика и нечленораздельными воплями.

- Чего-то он празднует, - пробормотала Камелия. – Орет-то как…

- Может, жениться решил? – предположил Крокодил Гена.

Он толкнул дверь и остановился на пороге.

На столе посреди комнаты сидел черный пес, с заклеенным левым глазом, завернутый в махровую простыню, и выл. Перед ним стояла глубокая миска с остатками еды. Проигрыватель наяривал «Черного кота». Штоп – босиком, в одних кальсонах и с колокольчиком в руке – выплясывал вокруг стола, ухарски выкрикивая «эх-ах-ух-ох!» На полу в пенных лужах плавали клочья черной шерсти. Всюду валялись какие-то тряпки. Пахло самогоном, шампунем и ихтиоловой мазью.

- Папа… - пролепетала Камелия. – Я тут это… У меня семь недель…

- Папа-анапа! – весело заорал Штоп. – Ну что, карфагеняне, отпраздновали, а? Воскресли? Все воскресли? А мы вот тут воскресли! Воскресли мы на хер! Аминь на хер! Мы тут воскресли! Воскресли! – И вдруг, вскинув руки к потолку, закричал что было сил: - Мадагаскар, братцы, аллилуйя! Аллилуйя! Нету больше смерти! Нету! Мадагаска-а-ар!...

Крокодил Гена молчал. Он не мог отвести взгляда от кусочка красного гранита, лежавшего на подоконнике. Из камешка росли красота и лю-лю. Красота прижималась к стеклу, а лю-лю свешивалась с подоконника.

Климс ударил вьетнамца ногой по ребрам, а когда тот упал, обрушил на него топор.

Женщина стояла рядом на коленях рядом со вторым вьетнамцем, положив руки на огромный живот, и раскачивалась из стороны в сторону. Этот второй вьетнамец лежал на боку и стонал.

- Только пикни, - сказал ей Климс, хотя женщина молчала, и обернулся к Крокодилу: - Ты как?

- Херово, - хрипло откликнулся Гена. – Кончай с ними, а то я сейчас сдохну.

Крокодил Гена сидел на тропинке, пытаясь остановить кровь, хлеставшую из раны на груди. Рядом с ним в пыльной траве валялась спортивная сумка.

Климс вытер с лица кровь, повернулся к женщине, поднял топор.

- Не надо! - закричала она, вскакивая. – Не надо убить!

И стала лихорадочно стаскивать с себя одежду.

- Кончай, - сказал Гена. – Ты ее трахнуть решил, что ли?

Климс не ответил. Он стоял с топором наготове, не спуская глаз с женщины. Вьетнамка сняла рубашку и осталась в лифчике и трусах. К ее животу скотчем был прикреплен пухлый полиэтиленовый мешок.

- Ни хера себе, - сказал Климс. – Я думал она беременная, а она, сука, вон чего.

Женщина освободилась наконец от мешка, кинула его на землю, отступила на шаг. Климс топнул ногой – вьетнамка взвизгнула и бросилась бежать, роняя тапочки.

- Я сейчас сдохну, - прохрипел Гена.

- Не бзди, - сказал Климс, - не сдохнешь.

Он быстро снял с себя рубашку, перевязал Крокодила, помог ему забраться в мотоциклетную коляску. Полиэтиленовый мешок и спортивную сумку пристроил у Гены на коленях.

- В больницу нельзя, - сказал Крокодил. – Давай ко мне.

- Погоди, - Климс вернулся к вьетнамцам, поднял топор. – Айн момент. – Ударил одного – раз-два-три, потом второго, отшвырнул топор в траву. – Пидоры косоглазые!

- Ну тебя в жопу, Климс, - сказал Гена, - поехали, что ли.

Климс вытер руки о рубашку, запустил двигатель, выжал сцепление, газанул – мотоцикл занесло, мотор взревел, и Климс заорал во всю глотку весело и зло:

- «Спартак» - чемпион! Чемпион! Чемпион!...

После смерти бабушки Крокодил Гена решил жениться на Камелии, но все заначенные деньги ушли на похороны. Когда он пожаловался на безденежье дружку Климсу, тот предложил грабануть косоглазых. Он знал, когда вьетнамцы собирают выручку на рынке и куда относят.

- Их там трое-четверо, - сказал он. – Что мы, не справимся, что ли?