Дмитрий Стародубцев - Куда уходят львы. Книга вторая

Славик:

— Рафаэль Михайлович, это все ваши трудности. Ваши доходы, ваши убытки.

Я всего лишь наемный служащий. От того, будет ли у вас миллионом больше или меньше, мне ни горячо, ни холодно. Я подписал с вами контракт и, в отличие от вас, четко его исполнял.

Это было уже форменное хамство.

Рафаэль:

— Ты четко его исполнял?! А кто опаздывает всегда на час-два на работу? Кто каждый божий день или бухой, или с похмела? Кто сделал для «Газпрома» макет сувенирного календаря с прошлогодней сеткой? Мы потеряли тогда тридцать тысяч долларов и самого сладкого клиента за всю нашу историю! Кого возили за счет «Lions creative» на курорт? С кем нянчились все это время: обучали, кормили бесплатными обедами, закрывали глаза на прогулы? Кому выплачивали под каждые праздники всякие бонусы?

Славик:

— Вот только не надо меня лечить! От ваших дешевых обедов у меня гастрит, поджелудочная и печень!

Рафаэль:

— Пить надо меньше! Не хрена валить с больной головы на здоровую!

Славик:

— Это вы мне говорите, что надо меньше пить? Не смешите меня!

Его анонимное письмо — это полбеды, но он просто взбесил меня своей оскорбительной дерзостью. Дурак дураком, взял бы повинился, изобразил покорность — глядишь, и отделался бы устным выговором и мелким штрафом. Впрочем, как всегда: ©сколько добра людям ни делай, они все равно так и норовят подсыпать тебе в кофе яду.Или так: ©чем больше делаешь добра, тем больше будешь ненавидим.И к этому я давно привык.

Рафаэль:

— Короче, Славик, досвидос, ты уволен!

Славик:

— Ой как страшно, аж поджилки трясутся!

А я уже звонил Расторгуеву, чтобы тот принял у него дела и выпроводил вон из офиса.

— Вы об этом пожалеете! — вякнул на пороге Буратино.

— Козел!..

Буквально через пятнадцать минут мне перезвонил не кто иной, как Заза — закадычный друг Чайки.

— Слушай, пидор! — начал он в стиле конкретного наезда. — Если ты немедленно не отменишь свой приказ об увольнении Славы, я тебе в глаз кинжал воткну и проверну три раза!

Мне почему-то стало смешно.

— Чего ты булькаешь, жижа навозная? Сначала поди памперсы поменяй, гоблин дешевый! — весело ответил я и бросил трубку.

В тот день я вернулся в «Смородинку» ближе к ночи. Вопреки обыкновению, Настя радушно встретила меня и сразу повела в гостиную, где был накрыт нескромный обед, даже стояла запотевшая бутылка водочки. «Она явно что-то от меня хочет, — подумал я в изумлении. — Может, новую машину?»

Впрочем, я славно поел и, рюмку за рюмкой, прикончил пузырь.

— Ах да, тебе какое-то письмо принесли, — бросила Настя, — посмотри на камине.

Письмом оказался внушительный официальный конверт, какие приходят из налоговой, УГИБДД или из судебных инстанций. Такую корреспонденцию я с горечью называл «письмами счастья» и ненавидел больше, чем жену. В левом верхнем углу, после фразы «От кого», было напечатано:

ГОСУДАРСТВЕННЫЙ

КОМИТЕТ РФ

ПО ЗЕМЕЛЬНЫМ

РЕСУРСАМ

И ЗЕМЛЕУСТРОЙСТВУ

Я сразу же решил, что баталия по поводу оформления в собственность земли, освоенной дачным кооперативом «Смородинка», закончена. Но в конверте оказался документ, содержание которого я вынужден был внимательно и многократно изучить, прежде чем до меня дошел его смысл. Мне предлагалось в такой-то срок снести такое-то незаконное строение, располагающееся на территории такого-то лесничества. В противном случае, — угрожали отправители документа, — мне и моей вилле кирдык. Филькина грамота была подписана каким-то чиновничьим чмом из высшей природоохранной лиги.

Я грязно выругался, спрятал письмо подальше от Настиных глаз и побежал к председателю кооператива Санычу.

Проход к его особняку перегородила фура, слуги-негры в солдатских бушлатах загружали в нее мебель, коробки, телевизоры, ящики с вином. Самого Саныча на месте не оказалось, а его телефон был категорически недоступен.

Однажды Рафаэлю доложили, что кто-то видел «ДиЕТПЛАСТ» на прилавке аптечного киоска. «Не может быть!» — изумился он и наорал на того, кто принес сомнительную весть. Его душераздирающий крик, должно быть, слышали во всех кабинетах — по крайней мере, в офисе сразу стало как-то безлюдно и мрачно. Белозёров тем временем бросился к лифту, прихватил по пути опешившего Расторгуева, как всегда надушенного, расфраеренного и в высшей степени креативного, прыгнул в машину и принялся метаться по аптечным точкам.