Георгий Байдуков - Рассказы разных лет

— Прости, Иван Андреевич, не выдержал я, старый: уж больно хочется посмотреть на тебя.

— Смотри, смотри, дедушка, ведь мы с тобой старинные друзья, я думаю, и поговорить есть о чем!

— Ну, милый, я и чести-то не заслужил, чтобы с тобой разговаривать… Да и Сергеевна-то обидится..

— Да что ты, дядя Шамин! — И Иван, схватив пох руку старика, усадил его за стол. — Что ты такой стеснительный? Или боишься меня? — шутливо спросил Иван.

— Чего же бояться, Иван Андреевич. Просто уважение иметь надо. Да… вот старик-то я какой — не выдержал, с утра прибежал…

Наталья Сергеевна принесла холодец, наполнила рюмки.

Друзья чокались, выпивали до дна, забывая закусить, бспоминали прежнюю жизнь.

— Ну а как же ты, командир, думаешь насчет войны? — спросил старик.

— Видишь ли, дядя Шамин, война обязательно будет. Драться наверняка придется. Мы восстали против порядков, которые тысячелетия кормили кровью и потом трудящихся маленькую кучку дармоедов и убийц. И конечно, этого нам капитализм не простит — он будет требовать расплаты. Мы его вызов примем, и тогда грянет страшная бойня, и, конечно, к счастливой нашей стране присоединится еще не одна страна. Но мы выигрываем каждый месяц, чтобы оттянуть ужасы войны, которую нам хотят навязать империалисты.

Народ знает свое дело, его уже вывела партия на твердый путь. По этой дороге он спокойно идет вперед. Цель жизни такая ясная и простая, что каждому из нас хочется жить да жить… Подумай, дед! Настанет время, когда не будет пушек, пулеметов, дармоедов и лентяев, не будет убийств, ненависти и вражды человека с человеком. За это нас ненавидит фашизм и любят все народы, будь они черные или белые, желтые или краснокожие. И в этой любви лежит залог наших побед.

— Вот, вот, сынок, это верно. А кстати, сынок, много ты видел свету? Ты ведь, как орел, летаешь над миром! Тебе, поди, все видно!

— Бывал, бывал и над миром. Много стран видел: Польшу, Германию, Австрию, Францию, Америку, Китай, Англию, Испанию.

— Ну а как же там живут— лучше нас или хуже? — в упор спросила Наталья Сергеевна. Ее давно этот вопрос волновал, хотя она и имела весьма туманное представление о мире, расположенном за маленьким разъездом, дальше которого всю жизнь не выезжала.

— Другой мир, имя которому капитализм, еще цепко держит людей в своих преступных руках, и оттого люди, создающие высоченные дома, не имеют часто своего жилья и вынуждены спать на холодных плитах тротуаров, и оттого, мать, люди,' которые вспахивают земли и сажают хлопок и хлеб, часто ходят голодные и оборванные. Враждебней мир двойствен: с одной стороны, роскошь, богатство;: и несметные сокровища, с другой — нищета, безработица и голодная смерть. А все упирается лишь в отр: трудовые сокровища не распределяются, а их разворовывают бандиты, оставляя людей перед лицом смерти. Жизнь нашего народа, осзо-божденного от вековых ц<���епей, в тысячу раз радостней уже сейчас. А самое главное — у нас расчищена дорога к чудесам творческого труда, храбрости и человеческого разума, которые с каждым Днем приводят миллионы в такое движение, от которого захватывает дух, в котором все мы черпаем силу, бросаясь на подвиги за счастье свободного народа. И в этом всечеловеческом походе мы ясно чувствуем смысл всей жизни…

Иван замолк, внимательно вглядываясь то в лицо старушки матери, то в светлые глаза деда Шамина. Он заметил, что его речь, похожая на речь оратора с трибуны, дошла до глубины души добрых собеседников.

— Такие-то дела, дорогие товарищи, — сказал Бай-ков, вставая из-за стола. И уже шутливым тоном обратился к старому приятелю: — Ну а как, дядя Шамин, ружье твое — живит или не живит?

— Э, какое там живит! Надысь весной еще пару уложил на болоте… Да вот глаза-то уж не те, что были раньше…

И Шамин, улыбнувшись, взял папиросу, предложенную Иваном.

— Ванюша, а вот дед-то Шамин все думал о том, как, если ты приедешь к нам, расскажешь, как это вы летаете? — ласковым голосом, в котором скрывалось любопытство, сказала Наталья Сергеевна.

— Но тогда, мамаша, я вас просто замучаю — весь месяц и придется рассказывать. Что ж, если того хотите, извольте, я к вашим услугам.

И Иван действительно много раз, сидя в кругу родных и приятелей, долгими вечерами рассказывал о различных эпизодах из жизни летчиков и командиров Красной Армии, а то и просто делился впечатлениями о своих странствиях по белому свету. Очень часто лампа не тухла по поздней ночи, а из распахнутого окна слышались то хохот, то возгласы удивления или восхищения.