Андрей Цаплиенко - Экватор. Черный цвет & Белый цвет

Я еще раз подбросил пулю вверх и, поймав, с силой запустил ее в темноту. Сначала хотел оставить ее себе в качестве сувенира, но потом решил выбросить. Не потому что боялся. У людей войны есть свои странные приметы и правила. Одно из правил гласит: «Никогда не таскай с собой пули, пролетевшие мимо тебя, они притягивают другие.» Я не боялся новых пуль, мне просто стало неприятно оттого, что этот кусок железа, столь неромантично похожий на изжеванную резинку, прошел через тело женщины, с которой мне было физически хорошо еще несколько часов назад. В которую кончал мой член. В которую я входил всеми возможными частями своего тела, и мне было хорошо, и ей было хорошо. А этот тупой ничего не стоящий металл легко вошел в нее, — легче, чем я, прошил ее навылет и даже не заметил этого, ну, разве что, немного снизил скорость и уперся в такое же тупое железо. Его некогда совершенная аэродинамическая форма тут же потерялась, размазалась и расплющилась о спинку водительского сиденья.

«Смерть за один доллар,» — вспомнил я конъюнктуру рынка. В то время цены на боеприпасы немного поднялись. Патрон семь шестьдесят два на латиноамериканском рынке стоил уже не меньше доллара.

Не глядя на девушку, я захлопнул заднюю дверь и сел на свое место. Куда ехать? Двигаться можно было только вперед. Я снова надавил педаль. Сколько же раз за сегодняшнюю ночь я нажимал на газ. Ехал вперед и снова останавливался. Выходил из машины и снова садился за руль. Это была очень длинная ночь. Но и она должна была когда-нибудь кончиться.

Через полчаса я увидел покосившиеся металлические ворота с распахнутыми настежь створками. За ними было открытое пространство, ограниченное с правой стороны рекой, а с левой ровной лесополосой. Что было в конце лесополосы, я не разглядел. Туда свет фар не добивал, он только выхватил из темноты некий агрегат с крыльями, стоявший невдалеке от деревьев. Это и был самолет, ожидавший меня. Джип въехал в ворота. Этот аэродром выглядел не так, как тот, на который я приземлился. Но я-то прилетел в Колумбию днем, а сейчас была ночь. И я списал несходство на ночное время.

Чем ближе я подъезжал к самолету, тем больше понимал — это не совсем тот аэроплан, который доставил меня сюда. Вернее, совсем не тот. Возле самолета суетился человек. Он показался мне очень знакомым. Когда мы въехали на аэродром, человек сидел возле шасси, к нам спиной. И я узнал эту спину. Человек, заметив нас, приподнялся. Развернувшись, он прикрыл глаза одной рукой от света фар, а другой приветливо помахал. Это был Крукоу.

«Это же надо так влипнуть!» — вполголоса сказал я, а про себя удивился, почему Крукоу оказался на нашей площадке.

Джип затормозил возле пилота. Первой из машины выскочила моя спутница. Она, ни слова не говоря, ткнула автоматом в живот пилоту. Упругое брюхо вогнулось внутрь, ткань рубашки натянулась так сильно, что, кажется, пуговицы на ней уже собирались оторваться. Крукоу поднял руки. Он изумленно хлопал глазами. Этот парень был явно не готов к тому, чтобы увидеть тут партизанку. Еще больше его глаза округлились, когда из машины вышел я, собственной персоной.

Но пилот решил пока не задавать вопросов. Я втащил в самолет тело Лидии. Потом закинул сумку с долларами. Крукоу был уже на командирском месте. Сначала он включил один двигатель, потом второй. Пропеллеры весело рассекали утренний воздух. Подруга Лидии сидела за спиной Крукоу, приставив автомат к его затылку, солидно украшенному тремя поперечными складками. Каждый раз, когда пилот откидывал голову назад, он больно цеплялся складками за компенсатор на стволе и недовольно покачивал головой. Но вслух недовольства не высказывал.

Я загнал нашу верную «тойоту» в просеку между деревьями. Залез в самолет и сел рядом с партизанкой. Крукоу чуть отдал штурвал от себя. Самолет двинулся вперед, навстречу багровому рассветному солнцу. «Куда летим», — задал летчик свой первый вопрос. «В сторону границы,» — ответил я, перекрикивая шум мотора. А девушка резко сказала ему что-то на испанском. Крукоу кивнул. Колеса шасси оторвались от грунтовки, потом на мгновенье снова коснулись земли, чтобы окончательно оттолкнуться вверх. Линия горизонта исчезла и появилась перед нами только тогда, когда самолет набрал высоту. Зеленая линия, уходящая в белый туман. Зеленое поле джунглей внизу тянулось на тысячи километров. Наша взлетка моментально потерялась среди деревьев. Зато хорошо заметна была Путумайо. Ее рукава тянулись вдаль, в направлении Амазонки, а тяжелая коричневая вода поблескивала волнами всякий раз, когда ловила в них отражение лучей красного утреннего солнца. Я смотрел на «зеленку» внизу. Река, выбирая самый легкий путь, прорезала в джунглях причудливую извилистую трассу. Стена леса вдоль русла была настолько высокой и плотной, что местами не пропускала солнечный свет, и листья деревьев казались такими же коричневыми, как и вода Путумайо.