Андрей Цаплиенко - Экватор. Черный цвет & Белый цвет

Все произошло молниеносно. Я оттолкнулся от металлического пола и за считанные доли секунды преодолел расстояние между мной и офицером. Мой правый кулак ударил его в подбородок. В то самое место, где боль чувствуется втройне острее. И если удачно прицелиться в эту точку, говорят, то можно одним ударом свалить противника в нокаут. Мне некогда было проверять, правда это или нет. Костяшки левой руки, рассекая черную кожу африканского лица, нанесли три коротких удара по переносице Джонсона. В первый я постарался вложить всю свою ярость. Под вторым переносица хрустнула. Третий ее явно сместил чуть правее. Джонсон коротко взвыл и, схватившись за лицо, осел на дорогу возле машины.

К нам тут же подскочил водитель. Он, рассыпая во все стороны бранные слова, копошился с пистолетом, который был в кобуре у него под мышкой. Кобура явно была на моей стороне. Она никак не хотела расстегиваться, и, насколько это было возможно, оттягивала страшный момент, когда нас должны были уложить в упор. У водителя был и автомат, но он легкомысленно оставил его в кабине, о чем, несомненно жалел. Когда он, наконец, рванул что было сил клапан кобуры и схватился за пистолет, ему в голову попала пластиковая бутылка из-под воды. Бутылку запустил не растерявшийся Журавлев, сидевший внутри машины. Она была почти пустой и никакого вреда здоровому и озлобленному парню не могла принести. Но, ударившись о крепкий лоб, она издала такой громкий хлопок, что водитель от неожиданности разжал руку. Пистолет оказался на пыльной дороге. Я тут же схватил его и принялся палить в разные стороны, куда попало. Я неистово кричал, и звуки, слетавшие с моих губ, напоминали многократно усиленный клекот разъяренной хищной птицы. В следующее мгновение из «фольксвагена» выскочил Сергей и, размахнувшись ногой, что было сил ударил сидевшего на дороге Джонсона. Тот рухнул, завалившись на бок. Над офицером поднялось небольшое облачко пыли. Водитель неподвижно лежал на обочине. Не знаю, попал я в него или нет. Тогда выяснять это у меня не было ни времени, ни желания. Но, думаю, что он просто оцепенел от страха, когда понял, что события развиваются не совсем в его пользу, вернее, совсем не в его. У него не было оружия, и опасности он для нас не представлял.

Опасность поджидала нас совсем с другой стороны. Я подошел к Джонсону. Его лицо превратилось в кровавую маску. Алые пузыри мелкими кругами собирались возле уголков его губ. Он был без сознания, но часто дышал. Значит, был жив. Я украдкой протянул руку к его шее и рванул на себя кулон с индийским божеством. Золотая Лакшми снова была у меня в руках. Теперь нужно было как можно быстрее драпать. Сергей, дрожа то ли от ярости, то ли от испуга, смотрел мне в глаза, словно ждал команды. Краткого плана действий на ближайшее будущее. Но я не мог ничего ему предложить. Мой бросок был спонтанным и непродуманным. И совершенно случайно, благодаря невероятному стечению обстоятельств, я оказался победителем. То есть, мы вдвоем с Сергеем уложили двоих вооруженных людей и в качестве приза получили свободу. Что теперь с ней делать, не знали ни я, ни он. Впрочем, до победы было еще далеко.

Я недолго думал, куда мне спрятать кулон. В передние карманы джинсов я предпочитал ничего не класть. Они слишком тесно прилегали к телу и при ходьбе натирали пах. Моя рука механически засунула украшение в задний карман и случайно наткнулась на обрывок дермантина, неизвестно каким образом оказавшийся в джинсах. Я извлек его на свет. Ба! Да это был кусок обложки колумбийского паспорта, который я отобрал у Сергея. Для меня за прошедшие несколько дней он потерял было всякую ценность. Но тут я заметил, как на него посмотрел Журавлев. Сергей следил за каждым моим движением. Я в одночасье стал его спасением и его проблемой. Если кто-либо из этих двоих не придет в себя, то Сергею грозит смертный приговор. Но и в противном случае, если они останутся в живых, ему нечего рассчитывать на меньшее наказание. Так же, как и мне. Вместо того, чтобы задуматься о спасении самому, он предпочитал ждать от меня правильного решения. Он был полностью мой и готов был сделать все, что я скажу. Правда, это состояние полной покорности длилось у него несколько секунд. До того самого момента, когда у меня в руках появился обрывок паспорта.

— Иваныч, дай мне его, — уверенно сказал, почти потребовал, журналист.

Я ему не ответил. Я понял только, что этот паспорт имеет для него немалую ценность. Примерно такую же, как и его собственная жизнь, если он думает не о спасении, а о клочке красного дермантина. Во всяком случае, не намного меньшую. Метаморфозы происходили в душе Сергея и тут же, моментально, отражались на его лице. Только что я видел перед собой совершенно размазанного по днищу фургона человека, готового на все ради одного глотка воды. Потом эта развалина превратилась в припертого к стенке хищного волка. Затем хищника сменил домашний преданный пес. А теперь в глазах пса засверкали огоньки бешенства. Калейдоскоп образов вспыхнул и промелькнул на лице журналиста в короткий миг триумфа на проселочной дороге, прорезавшей густой тропический лес.