Через какое-то время из темноты донесся сонный голос Фредо:
— Эй, Майкл, ты у нас умный. Если тебе хочется мечтать, что ты станешь президентом, почему бы и нет? — Помолчав немного, он добавил: — Ну а если у тебя ничего не выгорит, ты всегда сможешь пойти работать к папе.
— Спасибо, — сказал Майкл. Перевернувшись на живот, он закрыл глаза и стал ждать, когда придет сон.
Хукс вымыл руки в тазу с теплой водой. Филомена, сидя в ногах кровати Келли, укутала новорожденного сына Луки в длинные полосы тонкой белой материи. Ребята по-прежнему играли внизу на кухне в покер, и их доносящиеся время от времени возбужденные или недовольные восклицания и смех служили фоном к тихим стонам Келли и громкому шипению пара в батареях — это древняя чугунная котельная в подвале с ревом тужилась прогреть дом. На улице ветер продолжал завывания, длящиеся уже всю ночь, хотя снег прекратился какое-то время назад. Винни и Луке потребовалось несколько часов, чтобы забрать в городе Филомену и привезти ее назад на Лонг-Айленд, после чего прошло еще несколько часов, пока Филомена ухаживала за Келли, и вот младенец наконец появился на свет, и теперь была глубокая ночь. Филомена пришла в ярость, едва увидев Келли, лежащую в огромной кровати Луки, полуживую, с затуманенным взором, истощенную и обессиленную. Она осмотрела роженицу и бросила гневный взгляд на Луку, но тот едва ли обратил на нее внимание. Оставив Хукса в помощь акушерке, он отправился вниз играть в карты, и как только за ним закрылась дверь, Филомена смачно выругала его по-итальянски. Закончив ругать закрытую дверь, она повернулась к Хуксу и начала отдавать четкие отрывистые приказания. Это была дородная женщина, вероятно, лет тридцати с небольшим, однако от нее веяло какой-то древностью, словно она жила на земле уже целую вечность.
Закончив пеленать новорожденного, Филомена прижала его к груди и натянула одеяло Келли под подбородок.
— Их нужно отвезти в больницу, иначе оба могут умереть, — сказала она Хуксу. Она произнесла это спокойным голосом, после чего подошла к нему вплотную и повторила то же самое еще раз.
Тронув акушерку за руку, Хукс попросил ее подождать. Спустившись на кухню, он застал Луку сидящим поодаль от стола с бутылкой виски на коленях, наблюдающим за игрой со стороны. Все были пьяны. Перед Лукой рядом с разбитым стаканом валялась кучка мокрых банкнотов. Винни и Поли громко смеялись, а оба поляка и Джоджо изучали свои карты.
— Лука, — сказал Хукс, приглашая Луку встать из-за стола и переговорить наедине.
— В чем дело? — ответил Лука, уставившись на разбитый стакан и горку мокрых купюр. Хукс молчал, и он обернулся к нему.
— Младенец родился, — сказал Хукс. — Филомена хочет тебя видеть.
— Скажи ей, пусть тащит его сюда.
— Нет, Лука, послушай… — начал Хукс.
— Филомена! — заорал Лука, поворачиваясь к лестнице. — Тащи это долбанное отродье сюда!
Схватив бутылку за горлышко, он разбил ее об край стола, обдав игроков дождем виски и осколков. Поляки вскочили, ругаясь, а Джоджо, Винни и Поли отодвинулись от стола, но остались сидеть. Поляки были в недоумении. Они переводили взгляд с Луки на свои деньги, промокшие насквозь.
На лестнице появилась Филомена, прижимающая новорожденного к груди.
Лука приказал полякам забрать деньги и уматывать.
— Отнеси это отродье в подвал и брось его в топку, — сказал он Филомене, — или принеси его сюда, — он поднял разбитую бутылку, — и я перережу ему глотку.
Горски, тот из поляков, что постарше и выше ростом, пробормотал:
— Так, подождите…
Он сделал шаг к Луке, но остановился.
Лука, следивший за ним, сказал, обращаясь ко всем и в то же время ни к кому в отдельности:
— Тр у сы!
Горски натянуто рассмеялся, словно до него наконец дошла соль шутки, и сказал:
— Ты ведь на самом деле не сделаешь ребенку ничего плохого.
— Забирайте свои деньги и уматывайте! — приказал Лука.
— Уже уходим, — поспешно произнес Эдди Яворски, второй поляк.
Он торопливо принялся засовывать мокрые банкноты в карман. Через мгновение Горски последовал его примеру.
— На самом деле он не сделает ничего плохого новорожденному младенцу, — сказал Горски своему соотечественнику.
— И вы тоже, — обратился к ребятам Лука. — Все. Убирайтесь вон!
Филомена, крепко прижимая младенца к груди, стояла спиной к стене, молча наблюдая за тем, как все, за исключением Луки и Хукса, собрали свои деньги, укутались в теплую одежду и покинули дом. Каждый раз, когда открывалась дверь, на кухню врывался порыв ледяного ветра. Филомена укутала новорожденного в свою шаль и крепче прижала к груди, стараясь защитить от холода.
Читать дальше
Конец ознакомительного отрывка
Купить книгу