Эд Фалько - Семья Корлеоне

— Это Горски. Он друг Эдди.

Эдди Яворски, сидевший за столом между Джоджо и Поли, в подтверждение промычал что-то нечленораздельное. В углу стола небольшим холмиком возвышалась куча банкнотов и монет. Эдди изучал пять карт, зажатые веером в левой руке. В правой он держал десятидолларовую бумажку, готовый положить ее в банк.

— Повышаю, — наконец объявил Эдди.

Бросив десятку на кон, он отпил глоток из серебряной фляжки, стоявшей перед ним рядом с кучкой наличных.

Из подвала вернулся Винни, застегивая рубашку.

— Привет, босс, — поздоровался он с Лукой и уселся рядом с Хуксом.

Горски, держа в одной руке тарелку с яичницей, а в другой — вилку, отошел от плиты и встал за спиной у Эдди.

Хукс и Эдди поднимали ставки ноздря в ноздрю. Хукс добавил на кон двадцатку, и Эдди пробормотал что-то по-польски.

Лука отхлебнул большой глоток из бутылки виски, стоящей перед Хуксом.

— На улице холодрыга, — объявил он, не обращаясь ни к кому конкретно, после чего, бросив взгляд на Эдди, нервно уставившегося в свои карты, отправился наверх к себе в спальню.

Лука взглянул на часы. Времени было десять с небольшим вечера. На лестнице он остановился и выглянул в окно холла, за которым шеренга сосулек практически полностью заслонила вид на подъездную дорожку, деревья и сугробы. Это было все равно что смотреть сквозь сомкнутые зубы на замерзший мир, и у Луки возникло такое ощущение, будто он в кино. Ощущение это было странное, и Луке совсем не нравилось, когда оно возникало, а в последнее время такое случалось все чаще и чаще. Казалось, все вокруг происходило на экране, а он сидел в темноте, вместе с другими зрителями, и смотрел на это. Лука постоял перед окном, чувствуя нарастающую головную боль. Он заморгал, стараясь прогнать это неприятное ощущение, будто находился в кино, но оно не уходило. В конце концов Лука поднялся наверх и вошел в спальню. Там он увидел Келли, бледную и растрепанную, и простыни, мокрые от крови, сбитые в край кровати.

— Лука, — прошептала Келли, — у меня отошли воды. Начинаются схватки.

Лука с трудом понимал смысл услышанного. Келли произнесла несколько слов, помолчала, учащенно дыша, произнесла еще несколько слов. Лука накинул на нее простыню, прикрывая ее белый округлившийся живот.

— Ты уверена? — спросил он. — Еще слишком рано.

Келли кивнула.

— Мне нужно срочно в больницу.

На ночном столике валялся пузырек из-под таблеток, пустой.

— Сколько ты приняла? — спросил Лука, показывая Келли пузырек.

— Не знаю, — пробормотала та, отводя взгляд.

Достав из кармана новый пузырек, Лука вытряхнул на ладонь две таблетки.

— Вот, — сказал он, протягивая таблетки Келли. — Прими еще парочку.

Келли оттолкнула его руку прочь.

— Лука, — сказала она, с трудом выговаривая слова, — начались схватки. Ты должен отвезти меня в больницу.

Лука присел рядом с ней на кровать, прикоснулся к ее плечу.

— Лука! — воскликнула Келли.

— Заткнись, Келли, — произнес Лука тихо, словно разговаривая сам с собой. — Ты шлюха, но я о тебе позабочусь.

У Келли зашевелились губы, но она не произнесла ни звука. У нее закрылись глаза; казалось, она засыпает.

Лука начал было вставать с кровати, но едва только он снял вес своего тела с матраца, как Келли набросилась на него и вцепилась в его руку, увлекая назад.

— Ты должен отвезти меня в больницу! — взвизгнула она. — У меня начались схватки!

Опешивший Лука высвободил руку и оттолкнул Келли на матрац.

— Сумасшедшая, мать твою, — пробормотал он, — я же только что сказал, что позабочусь о тебе.

Он схватил с ночного столика телефон с желанием швырнуть его в Келли, — но затем поставил его на место и вышел из комнаты, не обращая внимания на причитания Келли, снова и снова зовущей его по имени.

На кухне по радио звучала песня «Спокойной ночи, Ирен», исполняемая хрипловатым, вкрадчивым голосом. Сидящие за столом — ребята и двое поляков — молча изучали свои карты или просто смотрели перед собой. В подвале стонала котельная, а по всему дому шипели и булькали батареи. Лука снял с вешалки шубу.

— Винни, — сказал он, — собирайся в дорогу.

Оторвавшись от карт, тот вопросительно посмотрел на него. Как всегда, его одежда казалась не по размеру большой.

— Босс, — сказал Винни, — дороги замело.

Лука молча надел шляпу, подошел к двери и стал ждать. Тучи полностью проглотили луну, вокруг царила непроглядная темень, и только в полоске света, упавшей из приоткрытой двери кухни, кружились на ветру хлопья снега, Лука потер переносицу и снял шляпу. Шагнув на крыльцо, он подставил лицо ветру, растрепавшему ему волосы. Лука надеялся, что холод поможет унять головную боль. У него перед глазами возник образ белого живота Келли на фоне окровавленной простыни. По всему его телу разлилась горячая волна, и он подумал, что сейчас упадет на колени и его вырвет, но он продолжал стоять, подставляя лицо ветру, и тошнота прошла. У него за спиной открылась дверь, из кухни вышел Винни, зябко хлопая руками и поворачиваясь к ветру боком.