Борис Иванов - Сборник

Осмотр поврежденного стабилизатора не прибавил Чикидаре оптимизма. Безусловно, в Больших Корпусах или в каком-либо из разбросанных окрест законсервированных цехов можно было найти все необходимое. Для ремонта чертовой железки — не так уж она и пострадала. Но надежды на то, чтобы смыться с гостеприимной Брошенной до того, как сюда нагрянут мальчики Папы, становились иллюзорными. Правда, нет худа без добра — под обеспечение поисков потребного для ремонта материала можно было выцыганить у федералов свободу передвижения по окрестностям. Да его, впрочем, никто и не арестовывал, чтобы так уж сидеть взаперти на собственном судне…

Загружать контейнеры с антиплазмой в грузовой отсек пришлось ему вдвоем с боцманом: мрачный, словно император Харура, Лемье счел свой долг выполненным и удалился к себе в каюту, и не подумав предложить им свою помощь в этом деле.

Пребывать в мрачном состоянии духа для Жана Лемье было, вообще говоря, делом не новым — всякий раз, когда какой-нибудь энергичный тип — из молодых да в ранние — успевал опубликовать результаты — так похожие на те, что года три назад получил и только еще намечал со вкусом перепроверить он — Жан Лемье, — мрачная депрессия накатывалась на вирусолога, и единственным выходом из ее объятий было — резко изменить направление поиска и двинуться к новым сияющим вершинам… Чтобы в конце пути снова увидеть на них чье-то чужое седалище, водруженное туда благодаря наспех сварганенным, а то и из пальца высосанным и быстренько доложенным на очередном престижном форуме плодам научного онанизма. После чего цикл начинался заново.

Но сейчас чувства, охватившие Лемье, не шли ни в какое сравнение с той хандрой, что овладевала им после очередного щелчка по носу, нанесенного рукой судьбы. Тоска и углубленный мазохистский самоанализ уступили место неожиданно подкатившим ему под самое горло злобе и жажде справедливого возмездия.

Жан вскочил с лежанки, на которой расслабился было, как любил это делать всегда во время очередного приступа самобичевания, и выскочил в коридор, который хотя бы можно было мерить шагами — взад-вперед. Под ноги ему тут же попался давешний идиотский ящик, вытащенный им из своего бокса. Он остервенело пнул деревянную емкость, и по коридору россыпью полетели разнокалиберные стальные шарики.

«Правильно! Вот то, к чему ты пришел! — сказал себе Жан, или это кто-то внутри сказал ему. — Сидишь на поломанной посудине у черта на куличках и развлекаешься катанием шариков-подшипников… Тебя все обошли — и те молодчики, что еще у тебя же на экзамене получали свои «ниже среднего», когда ты уже публиковался в «Нейчер», и подлые сучки, на которых ты тратил время и сокровища своей души — они-то быстро сообразили, что с таким пентюхом, как ты, им светит только прозябание в роли супруги провинциального доцентишки, и деловитые мальчики, которым ты втолковывал перспективы внедрения в производство все того же «Пепла»… Они сейчас делают на «Пепле» миллионы, а ты таскаешь на горбу аккумуляторы для поломанной космической галоши, и чертов легавый норовит помыкать тобой!

Нет! Больше такого не будет! Кто, как не ты — Жан Лемье, может заглянуть вперед и предсказать следующий шаг в своей науке? А раз так, то почему бы тебе и не объявить об этом шаге раньше тех старательных засранцев, что строят свои графики по одной экспериментальной точке и с одной-единственной не слишком достоверной цифрой в зубах торопятся разослать свои статьи в пяток журналов, а тезисы — на дюжину конференций? Почему бы тебе и не подбросить себе пригоршню циферок — не с лабораторного стола, а из собственного воображения? Интуиция тебя никогда не обманывала, Жан…»

«Господи… — попытался он взять себя в руки. — Куда это меня понесло?.. Это же… Это даже не плагиат, это… Уж не пьян ли я?..»

«Ну-ну… — ехидно сказало ему его новое «я». — Продолжай в том же духе… И лет через пять-шесть с тобой перестанет считаться даже твоя любимая Марго! А насчет того чтобы выпить — неплохая идея: в кладовке «Леди» полно отличного пойла…»

Не ко времени помянутая Марго тут же вывернула в коридор из камбуза. Вид у рыжей твари был наинесчастнейший. Рассыпанные по полу шарики она обходила так, словно они были под напряжением. Под напряжением была и сама Марго — вот только искры с шерсти не сыпались.

Для Жана в этот момент клятая кошатина предстала воплощением всех его жизненных неудач вместе взятых. Чисто рефлекторно он подхватил с пола шарик по-увесистей и с неожиданным для себя самого умением пустит его через весь коридор прямо в рыжий кошачий лоб.