Борис Иванов - Сборник

Убедившись, что аппетит собравшихся надежно испорчен, колонель поспешил заверить их в том, что только полный недоумок может полагать, что Мафия и ей подобные структуры находятся в неведении относительно планов проведения операции по перевозке рекордного объема такого вот товара в пределах далеко не благополучного Сектора. Последовали леденящие кровь примеры. Убедившись еще и в том, что спокойно спать никто из аудитории уже не будет, колонель удовлетворенно перешел к основной части своей речи, ради которой, собственно, и было обрушено на уши и головы все вышесказанное. Кортни велел подняться всем четырем, не занятым в несении караульной службы бойцам своего подразделения — до этого момента те смущенно жались в углу — и в коротких — скупых, но выразительных — словах поведал своим попутчикам, каких замечательных парней послал им Бог для того, дабы все они — беззащитные непрофессионалы — могли чувствовать себя на этом суденышке как за каменной стеной. Последовали примеры героического исполнения людьми колонеля их профессиональных обязанностей в обстоятельствах, вовсе к тому не располагавших. Бедные спецназовцы совсем стушевались в лучах всеобщего внимания. Закруглив свой спич чем-то напоминающим табельный инструктаж по поведению в условиях нападения вооруженного противника, колонель провозгласил тост за находящихся на боевом посту.

Вконец затравленная публика стала послушно давиться выпивкой.

Кэп Даниэльс мог быть доволен вечер удался на славу.

Пожалуй, именно такое вот пробуждение Чикидара и мог назвать кошмарным. Настолько кошмарным, что верить в реальность происходящего не хотелось. Это было просто продолжением дурного сна, бунтом его подсознания, измученного страхом того, что рано или поздно, а все равно будет так ты продираешь никак не желающие раскрываться гляделки, голова твоя раскалывается, во рту нагадили кошки, под задницей у тебя вместо мало-мальски приличной простыни — залитый машинным маслом цемент, одна рука твоя завернута за спину и крепко там принайтована к чему-то удивительно прочному, а другая — без малого напрочь вывернутая из сустава — продета в сталь наручника, наручник вторым своим браслетом защелкнут на титановой опоре крыши мастерских, а на ящике из-под ЗИПа сидит перед тобой твой лучший друг, Эрни Бишоп, и целит тебе в лоб из своей «дуры».

Чикидара попробовал даже рассмеяться, но вырвался у него из горла только довольно жалкий всхлип. На черное очко пистолета Эрни он уставился, как кролик на удава.

— Очень хорошо, Чики — похвалил его друг детства — Здорово у тебя получается — глазенки-то со страху таращить.

Он щелкнул предохранителем.

— Эрни — в ужасе выдавил из себя Чикидара — Неужели из-за моей паршивой доли в этом дурном деле ты?

— Я, Чики, самодеятельностью не занимаюсь — веско сообщил Эрни своему поверженному в дерьмо Другу.

— Я слышал, Боров, — с глубокой обидой в голосе произнес Чикидара, — что ты ни за грош угробил Map-вина и его ребят, но, знаешь, до сих пор никогда не верил в это.

— И правильно что не верил, — заверил его Эрни — Боров за грош не убивает. Только за большие деньги. Или по приказу — как вышло с ребятишками Марвина. Или вот с тобой. Напрасно ты себя считаешь умнее Папы. Никто в твою брехню про сейфы и не думал верить. От тебя одного хотели — чтобы ты нашу команду на своем летающем сундуке до Брошенной в целости и сохранности доставил. С работой ты справился. Мавр, как говорится, сделал свое дело. Дальше ты по плану в игре не участвуешь.

— В какой ЕЩЕ игре? — остолбенело осведомился Чикидара.

— Не твоего ума дело — Боров задумчиво заглянул в ствол своей пушки. — Папа считает, что тут твоя ария закончена. Велено несчастный случай храброму Чики организовать. В том смысле, чтоб долго не мучился. Но вот тут у меня с Папой мнение и разошлось.

— Стремно говоришь, Боров, — грустно заметил Чикидара, пытаясь уяснить себе весьма двусмысленную сентенцию друга.

— По секрету скажу тебе, Чики, — продолжил тот, — что дурень наш Папа… Сказкам не верит… И себя умней тебя считает. Тоже неверно, так же, как обратное, замечу сразу: вы оба — те еще козлы… Но грешен — тут я ему помог. Чтоб не слишком старик голову ломал — зачем это Чикидара на самом деле снова на Брошенную рвется. В его возрасте много думать вредно. «Дурень, — говорю, — потому и рвется. Карту ему жулик Аганесов продал — с кладами да шифрами, он в нее и верит, на голубом глазу.» А по-моему, так вы друг друга и одурачили, умники хреновы. А вот сказки иногда слушать полезно. Я, например, сказочку про клад Рыжих очень даже уважаю. И знаешь от кого я ее в последний раз слыхал? От старика Шапиро. И что же я в той сказочке нашел? А друга своего Чикидару. Чуть не в главных героях. Ты прикинь: из живых-то кто-нибудь остался — из тех, что клад хоронили и перепрятывали? Кроме твоей дурной башки с глазами?