Александр Громов - Сборник

– Меньше болтай!

– Думаешь, слушают? Вряд ли. Видишь ли… – Маргарет поколебалась. – Не хотела тебе сразу говорить, но… в общем, у них что-то вроде собрания на лысом пятачке. На работу с утра никто не вышел.

– Как это – никто? – спросил Стефан и заморгал.

– Да так уж. Даже Фукуда.

– А сколько сейчас времени?

– День давно.

– Ч-черт!..

Он вскочил с койки, и медотсек поплыл у него перед глазами. Молот в голове ухнул так, что едва не свалил с ног. Стефан ухватился за Маргарет.

– Ну-ка, ляг! Кому сказала!

– Уйди!..

Одежду. Обувь. «Махер». Он им покажет собрание! Торф! Каждый день, каждый час – торф! Ворошить болото, таскать и таскать бурую жидкую грязь, сушить, жечь в топке, скармливать синтезатору – иначе просто не выжить. Работать… не обращая внимания ни на что: ни на лень, ни на усталость, ни на остервенелую боль в голове и кишках. Они сошли с ума, коли перестали понимать очевидное. Их надо заставить. Наказывать нерадивых – без этого тоже не выжить…

– Где китель? – прохрипел он.

– В стирке. Робу вот возьми.

Стефана качнуло. Вспышка боли в животе заставила согнуться пополам.

– Убедился? Тебе лежать надо, а мне идти. Джекоб с утра прямо криком кричит.

– Ты вот что… – Стефан через силу выпрямился. – Ты мне коли все, что хочешь, а только я должен ходить. Я с тобой не шучу. Поняла?

– Чего уж тут не понять. А лучше бы лег.

– Коли!

Маргарет отступила на шаг, смотрела с участием.

– Ну? – крикнул Стефан. – Что?!

– Я тебе главного не сказала… Питер вернулся.

Трудно уже было вспомнить, кто, когда и зачем пролил в этом месте некую зловредную химию, по указанию ли Бруно Лоренца это было сделано (непонятно, для чего отцу понадобились такого рода эксперименты) или по чьей-то бестолковости либо халатности (тогда почему в бортовом журнале нет записи о взыскании?), но на полоске тощей земли между новым навесом для торфа и старой кузницей никогда не росло ни клейкой травы, ни лишайника, и именно поэтому пришлось отказаться от мысли развести на лысом пятачке огород. Еще труднее было понять, почему это место исстари было облюбовано для проведения народных собраний – в тех, разумеется, случаях, когда по причине зимних дождей их не приходилось переносить в утробу корабля. Так или иначе, собирались здесь – и узнать норму на текущий день, и выслушать очередную филиппику Маргарет против плохого мытья рук и посуды, а иногда и вякнуть что-нибудь вразрез. Илья даже сколотил скамеечку на краю пятачка, причем во внерабочее время – числился за ним такой подвиг.

Сейчас на скамеечке сидел Йорис и лелеял распухшую ногу. Выглядел он скверно – одни огромные глаза, как на иконе, – и временами надрывно кашлял, сплевывая мокроту. К нему устремилась Маргарет и немедленно принялась мять колено. Йорис взвыл. Перебинтованный Дэйв угрюмо держался в стороне, на него больше не обращали внимания, выпустив вчерашний пар. Коренастую Веру застила толпа, слышался только ее голос, повествующий о каком-то катамаране, зато Питер был – вот он! – дочерна загорелый кумир с обтянутыми торчащими скулами и свалявшимися в грязный ком волосами, а все равно – красавец. Что ему сделается… И Секс-петарда, конечно, рядом.

Вернувшийся таки Питер Пунн… Прежде – было время! – близкий друг, понятный насквозь. Позже – увертливый, многослойный, как фанера, непонятный и непредсказуемый. Еще позже – снова понятный насквозь, но уже не друг.

При появлении Стефана все стихло.

– Рад приветствовать в лагере, – сказал Стефан. – Поздравляю с возвращением.

– Спасибо. Тронут. – В голосе Питера прозвучала ирония.

– Что живы – вижу, – сухо сказал Стефан. – Что не вполне здоровы – тоже вижу. Калечишь людей, Пунн.

Питер пристально вглядывался в его лицо. Зеленое, наверное, подумал Стефан.

– По-моему, кое у кого со здоровьем не лучше…

– Маргарет! – Стефан решил не принимать замечание на свой счет. – Как там?

Маргарет откинула волосы на плечо.

– Нога-то заживет. Температура высокая, и кашель мне не нравится. Боюсь, как бы не пневмония. Его в постель надо.

– Никакая у меня не пневмония! – завопил Йорис. – Обыкновенная простуда, только и всего. Никуда я отсюда не пойду! – Он раскашлялся и кашлял долго.

– Лодку, конечно, совсем доломали? – осведомился Стефан.

– Еще чего! Киль поменяем, днище выправим.

– Очень хорошо. Но только не «выправим», а «выправлю». Людей я тебе на это не дам.

– А я разве просил? – удивился Питер.