Иван Дроздов - Шальные миллионы

— Прекрасно! И где наши клады?

— А вон смотрите — сосна. И вон — дуб, а там — липа. Деревья заметные, словно часовые. От каждого дерева отмерила три метра на восход солнца, то есть на восток. И вырыла ямки в полметра глубиной. Туда и схоронила, а сверху прикрыла дерном. Я это умею, — вот увидите.

— Хорошо, умница, — и Мефистофель бы не разгадал нашу тайну. Мне предстоит поездка в Америку, хотел бы и тебя взять с собой. А? Что ты скажешь?

— Я с удовольствием. Очень хочу побывать в Америке.

— С работой там, в станице, рассчитайся. Пропишу тебя в Питере, и будет у тебя своя квартира. А там, дальше, найдем тебе и работу. Пока же…

Он пристально заглянул ей в глаза, будто бы размышлял, говорить о своем намерении или нет.

— Пока же… Будь у меня наперсницей. Вроде доктора Ватсона при Шерлоке Холмсе, — а?

В ту ночь Анюта долго не могла заснуть. Слишком круто и почти фантастически поворачивалась ее жизнь.

Анюта неплохо знала английский язык, преуспевала в институте, теперь же, готовясь к поездке в Америку, решила нанять преподавателя и заниматься английским по четыре часа в день. Пять-шесть часов она по-прежнему отводила творчеству, писала новую повесть. Такой модус жизни установила для себя после опубликования в столичном журнале первого рассказа, — тогда же местный маститый писатель ей сказал: «У тебя, дочка, нежный, ласковый русский язык, и есть музыка в слоге, а это — первый признак большого таланта. Пиши каждый день, и тогда ты будешь большой русской писательницей».

С тех пор она писала много и, как Чайковский, могла о себе сказать: «Я работаю каждый день, как сапожник».

И уже вскоре, когда ей было двадцать три года, в местном издательстве вышла первая книга ее рассказов «Хозяйка Дона», — так называли ее в станице, — а еще через год ее принимали в члены Союза писателей. Тот же ветеран, — кстати, и хороший писатель, — дал рекомендацию Анне и, поздравляя ее, сказал: «Очень рад за тебя, очень… мы с тобой два полюса: я самый старый писатель на средней Волге, ты — самая молодая. И помни, Анюта: в мировой литературе всегда было мало женщин прозаиков, а в русской их и совсем не было. Ты должна постоять за честь женщин».

Сегодня она поднялась в семь часов и в нетерпении подошла к письменному столу. И на первой странице большими буквами вывела: «Шальные миллионы».

Решила писать историю, подобную той, которая происходила с ней самой. Конечно же, подобную и ни в коем разе не копировать. Все персонажи только похожи на своих прототипов, но реально не существующие, эпизоды тоже навеяны происшедшими. И повесть, а не рассказ, — она снова берется за большую вещь. «Справлюсь ли, хватит ли сил? Помоги, Господи!»

Устремив взгляд в окно, на крону леса, вспомнила о работе на Дону, о родном хуторе, — чутье ей говорило, что прошлая милая жизнь в отчем краю отлетает, она теперь туда не вернется, а будет приезжать, как Костя, на отдых, что красивый и гордый Санкт-Петербург становится ее судьбой. И что самое главное: сбылась ее мечта о свободной творческой жизни, — хотя бы год-два она может писать и ни о чем не думать. У нее есть деньги, она будет жить скромно, бережливо, и писать, писать…

Ее планида — в творчестве, она непременно станет автором новых и новых книг.

Склонилась над тетрадью, начала писать. И скоро целиком ушла в мир своих фантазий, в тот заветный, желанный мир грез, где живут ее герои, ставшие вдруг близкими и дорогими.

Повесть ее с самого начала пошла быстро. В первой главе она живописала Дон и речной глиссер, и моториста-девушку, она же почтальон, — развозит по прибрежным хуторам почту… — и писала ее с любовью, делала ее очень красивой.

У нее была особая творческая манера, — уж не недостаток ли это? — она хотела видеть своих героев людьми высокими, благородными и непременно красивыми. Особенно женщин. Может, они у нее на родине, на Дону, и действительно были таковыми?

Вот и в этой новой повести в хутор, где живет ее героиня, приезжает из Москвы молодой человек, — бизнесмен в духе времени, миллионер, и не из тех, которые наживают миллионы перепродажей, а глава фирмы, производящей консервы из продукции пригородного совхоза. Он молод и тоже хорош собой…

Перо ее летало по страницам, — на этот раз она писала так быстро, что рука едва поспевала за мыслью. И было уже девять утра. В дверях появился Костя:

— Эй, работник, вас ожидает завтрак.

Из кухни-столовой шел соблазнительный запах жареной картошки и малосольных огурцов. Костя сам приготовил еду, и оба они с дядей уже сидели за столом.