Жузе Агуалуза - Продавец прошлого

г) Старик спит в тени изъеденного ржавчиной военного танка.

д) Старик мочится возле статуи Президента.

е) Старика проглатывает земля.

ж) Старик выныривает из канавы — прямо Бог Непокорный, всклокоченные волосы освещены мягким утренним светом.

— Я продал этот репортаж американскому журналу. Завтра отправляюсь в Нью-Йорк. Пробуду там неделю или две. Может, больше. И знаете, что собираюсь сделать?

Феликс Вентура не стал дожидаться ответа. Покачал головой:

— Это нелепо! Вы же понимаете, что это абсурдно, не так ли?

Жузе Бухман рассмеялся. Это был спокойный смех. Похоже, он забавлялся:

— Когда-то давно, в Берлине, мне неожиданно позвонил один мой друг, детский приятель, из дорогой моему сердцу Шибиа. Он сообщил, что, вознамерившись убежать от войны, за два дня до этого покинул Лубанго, добрался на мотоцикле до Луанды, из Луанды долетел до Лиссабона, а в Лиссабоне пересел на самолет в Германию. Его должен был встретить двоюродный брат, но никто не встретил, и тогда он решил найти дом брата, покинул аэропорт — и потерялся. Он пребывал в подавленном состоянии. Он не знал ни слова по-английски, так же как и по-немецки, и никогда до этого не бывал в большом городе. Я попытался его успокоить. «Откуда ты звонишь?» — спросил я его. «Из автомата, — ответил он мне. — Я нашел твой номер в записной книжке и решил позвонить». — «И правильно сделал, — согласился я. — Никуда не уходи. Скажи только, что ты видишь вокруг, скажи мне, видишь ли ты что-нибудь необычное, привлекающее внимание, чтобы я смог сориентироваться, что-то особенное?» — «Ну, на другой стороне улицы стоит автомат, в нем свет зажигается и гаснет и меняет цвет, зеленый, красный, зеленый, с фигуркой идущего человечка».

Он описывал курьез, подражая голосу приятеля, копируя его манеру растягивать слова, смятение бедняги, вцепившегося в телефон. Снова расхохотался, на этот раз так раскатисто, что даже слезы выступили на глазах. Попросил у Феликса стакан воды. Постепенно успокоился, пока пил:

— Да, старина, я знаю, что Нью-Йорк — очень большой город. Однако ежели я сумел отыскать светофор в Берлине и телефонную кабину перед ним с кандальником, — так называют уроженцев Шибиа, вам это известно? — если я сумел отыскать телефонную кабину в Берлине с ожидающим меня кандальником внутри, я также сумею найти в Нью-Йорке дизайнера по имени Ева Миллер — свою мать, Бог мой, мою мать! За две недели, уверен, я выйду на ее след.

Мой дорогой друг,

надеюсь, по получении сего письма вы будете пребывать в добром здравии. Я прекрасно знаю, что это не совсем письмо, — то, что я сейчас вам пишу, — а электронное послание. Писем уже никто не пишет. Я, скажу вам откровенно, испытываю грусть по тем временам, когда люди общались друг с другом, обмениваясь письмами, настоящими письмами, на хорошей бумаге, На которую можно было капнуть духами, или же вложить в конверт сухие цветы, разноцветные перышки, прядь волос. Я испытываю толику ностальгии по тем временам, когда почтальон доставлял нам письма на дом, по той радости — а также испугу, — с какой мы их получали, с какой их открывали, с какой их читали, и по той тщательности, с которой, отвечая, подбирали слова, взвешивали, оценивали излучаемые ими свет и тепло, вдыхали их аромат, зная, что впоследствии их будут взвешивать, изучать, вдыхать, вкушать, и что некоторым, возможно, удастся избежать водоворота времени, чтобы быть перечитанными спустя много лет… Терпеть не могу топорную небрежность электронных посланий. Я с ужасом — с физическим ужасом — воспринимаю это «ойканье» [31] Oi! — распространенное приветствие в Бразилии. , навязанное нам бразильцами, — как можно всерьез воспринимать того, кто так к нам обращается? Европейские путешественники, пересекавшие на протяжении XIX века внутренние районы Африки, часто с юмором описывали замысловатые приветствия, которыми обменивались местные проводники, когда во время длительных переходов встречали где-нибудь в тенистом местечке родственников или знакомых. Белый человек изнывал от нетерпения — и, в конце концов, прерывал затянувшееся приветствие, сопровождаемое смехом, восклицаниями и хлопаньем в ладоши:

— Ну, и что сказали эти люди: видели ли они Ливингстона [32] Давид Ливингстон (1813–1873) — английский исследователь Африки. ?

— Ничего не сказали, начальник, — объяснял проводник. — Они только поздоровались.

Я жду от письма того же. Представим себе: вот письмо, почтальон только что вручил его вам в руки. Должно быть, оно пропитано воздухом, который в эти дни вдыхали и выдыхали люди, живущие в этом огромном подгнившем яблоке. Небо низкое и темное. Желаю, кстати, чтобы над Луандой нависли такие же тучи, беспрерывно моросил дождь — самое то для вашей чувствительной кожи — и чтобы дела у вас продолжали идти полным ходом. Я верю, что всем нам и впрямь недостает хорошего прошлого, и, в частности, тем, кто в нашем бедном отечестве, заботясь о себе, бросает нас на произвол судьбы.