Арно Зурмински - Отечество без отцов

— На этой войне вшей уничтожено больше, чем людей, — констатировал Вальтер Пуш. — А через две недели, когда мы вновь поедем на фронт, эта нечисть опять накинется на нас. Из-за одних лишь вшей нам не следовало начинать эту войну.

Непонятно, откуда только в дезинсекционном бараке могли взяться сигареты и зажигалка? Однако теперь голые солдаты сидели, развалившись на лавках, и курили, стряхивая пепел в раскрытую ладонь или на пол, прямо на мертвых вшей.

Наконец, их позвали получать одежду. От нее еще шел пар, она была приятна своей теплотой, но отвратительно пахла дезинсекционным средством.

— С такой вонью мы не можем появиться дома, — сказал Вальтер Пуш.

Затем их еще раз угостили обедом. Белокурые девушки вручили каждому отпускнику, возвращающемуся из России, посылку от фюрера. Она включала килограмм муки, килограмм гороха или бобов, килограмм сахара, фунт масла и фунт копченой колбасы. Солдаты были благодарны фюреру.

В Брест-Литовске их пути разошлись. Отпускники, следовавшие в направлении Берлина и Западной части Германии, сели в поезд, который шел через Варшаву во Франкфурт-на-Одере. Тех солдат, что были из Восточной Пруссии, Померании и Данцигского района, ждали мягкие вагоны первого класса, которые следовали в направлении Белостока.

— Надеюсь, что в поезде проведена дезинсекция от вшей, — подумал Роберт Розен, как только занял свое место. Не следует забивать себе голову тем, что из мягкой обивки полезет на тебя враг и вновь начнется вся эта история со вшами, прежде чем он доберется до Подвангена.

— Ты, действительно, собираешься устраивать свадьбу? — спросил Вальтер Пуш перед тем, как они распрощались.

Роберт Розен кивнул головой.

— Желаю тебе оставаться здоровым и жить так долго, пока на свет не появится твой первый ребенок. Когда мы вновь встретимся, ты расскажешь, как празднуют свадьбу в Восточной Пруссии.

Нет ничего лучшего, чем возвращаться весною домой. Березы покрываются нежной зеленой листвой. В буковых лесах перекликаются зяблики. На небе не видно самолетов, лишь стаи птиц направляются на север. Через некоторое время они пересекут какой-нибудь из фронтов, и ни один выстрел при этом не прозвучит. Лишь кое-где на северной теневой стороне пригорков лежал слежавшийся снег, как память о страшной зиме.

Когда поезд приблизился к границе, солдаты спрыгнули с полок и приникли к окнам. Вокзал в Просткене украшал плакат «Родина приветствует своих солдат». Сестры из «Национал-социалистического объединения женщин» выстроились цепью, у них были светлые завитые головки, длинные косы и голубые глаза. Они казались такими невинными в своих праздничных одеждах. Они раздавали булочки и пироги, в котле дымился мясной суп. Дети — был выстроен целый школьный класс — пели «Нет прекраснее страны»… Девчушка, которой едва ли исполнилось десять лет, прочитала наизусть стихотворение «Немецкий совет» Роберта Райника. [49] Патриотическая ода о ребенке, который должен стать настоящим немцем, готовым всегда воевать. Дородная женщина вылавливала гущу из супа и нахваливала жирные кусочки шпика, которые плавали в котле подобно головастикам. Ко всему этому в достатке имелись кофе и обезжиренные сливки.

За Просткеном поезд растворился, повернув на северо-запад. Не спеша совершал он прогулку по живописной местности, останавливаясь, когда ему хотелось, прямо посреди дороги, чтобы прогнать с железнодорожного полотна стадо коров. Казалось, ему претила сама по себе какая-либо спешка. У шлагбаумов стояли дети и приветственно махали руками. В огородах буйствовала весна. Из печных труб поднимался дым, напоминая о времени обеда. На полях крестьяне пахали, накручивая круги на лошадях, запряженных четверкой. Когда поезд приближался, то они подходили к животным и успокаивали их.