Арно Зурмински - Отечество без отцов

Более благоприятного момента для переправы ни Каспар, ни я так и не дождались. К тому времени давка стала совсем невыносимой. Когда мы приблизились к мосту, то встретили там несколько тысяч солдат, сбившихся в плотную кучу на небольшом пространстве. Этот узкий мост виделся им единственной дорогой к спасению. Всем хотелось уцелеть, все напирали на мост. Сотни из тех, которые, казалось, уже добрались до моста, были сброшены в реку и нашли здесь конец своим мучениям. Отсутствовало какое-либо цивилизованное отношение друг к другу, любой признак, напоминающий порядок. Я готов даже утверждать, что были утрачены любые проявления человечности. Работала лишь одна мысль: ты должен спастись, чего бы это тебе не стоило. Какое дело тебе было до остальных! Поэтому более сильный человек пробивался кулаками и ногами вперед и со всего размаха бросал наземь более слабого. В следующее мгновение он ступал по нему или по другим трупам и умирающим людям и так продирался вперед, пока не достигал моста, а затем, возможно, уже даже в следующее мгновение, когда он уже полагал, что спасен, сам был сброшен на землю еще более сильным, чем он. После чего оказывался в водах Березины, где шел ко дну.

Оставаться вблизи моста не имело смысла. Мы боялись, что нас сметут в реку, в которой уже нашли свою смерть сотни людей. Поэтому мы вновь поскакали в леса и стали блуждать по ним вместе с другими солдатами, составлявшими арьергард Великой Армии. В конце концов, мы попали в одну из деревень, которая показалась нам издали пригодной для жилья. Когда мы вошли в нее, то поняли, что здесь до нас уже поселились казаки. Они окружили нашу маленькую группу, начали стегать всех без разбора, в том числе и меня, нагайками по спине, затем, сломив наше сопротивление, отвели в сарай, дверь которого перегородили толстыми бревнами. Наше желание скорее увидеть любимую Вестфалию закончилось, таким образом, неудачей, но большинство из нас радовались, тем не менее, такому исходу, потому что совсем уже не хотелось вновь блуждать по лесам.

После этого злоключения у реки Березина, которое все-таки спасло мне жизнь, меня почти два года продержали в русском плену. Когда я, наконец, вернулся домой в прелестную Вестфалию, то безуспешно попытался разыскать остальных вестфальцев, что шли походом на Россию со мной и Великой Армией. Несмотря на усиленные поиски, я так и остался единственным из тех, кто пережил это бедствие.

Свыше тысячи километров прошли они пешком, и вот теперь их поход окончательно застопорился в глубоком снегу. Они строили блиндажи среди гор снега, укрепляли их бревнами, которые добывали при разборке хлевов, принадлежавших деревенским жителям. Почтовый автомобиль больше не приходил, вообще больше ничего не возникало, кроме снега, который забивался через щели в блиндаже и проникал в сапоги и обмундирование. Однотонная белизна прерывалась клубами дыма далеких пожаров, ночами их заменяли огни на горизонте. Грохот орудий, исходивший с востока, раздавался теперь на севере и юге.

— Если мы его услышим еще и с запада, то это будет означать, что нас полностью окружили, — констатировал Годевинд.

Сводка вермахта обнаружила нового врага — «генерала Мороза». Он был виноват в том, что ушло время побед.

— Природа повернулась к нам спиною, — говорили высокие господа в штабах.

— С природой воевать не следует, — глубокомысленно изрек Годевинд. — С ней никогда не совладать.

Им встретились танкисты, у которых не было танков. Годевинд узнал, что их боевые машины завязли в снегу под Москвой. Топливо больше не желало поступать в двигатели, поэтому те и не запускались, танковые орудия также отказывали при стрельбе. Для маскировки они обернули белые полотенца вокруг своих танкистских шлемов, руки обмотали кусками нижнего белья.

Как-то ночью солдаты получили приказ овладеть с рассветом одной из деревень. Отчего часть домов загорелась в утренних сумерках, сказать никто не мог. Приказа поджигать дома никто не отдавал, но в любой, даже не самой крупной, воинской части всегда находились любители поиграть с огнем. Одного факельщика было достаточно, чтобы запалилась вся деревня. Клубы дыма прикрывали их отход, они заслоняли видимость самолетам, которые пробивались с восходом солнца сквозь снежную пургу и носились вдоль автомагистрали. Командование теперь принял лейтенант Хаммерштайн, после того, как капитан отправился вперед на рекогносцировку в поисках нового ночлега. Невероятно, но его автомобиль удалось завести при температуре минус тридцать градусов, и он добрался сквозь пелену снега до автомагистрали. Санитары раздавали всем мазь, приготовленную на основе рыбьего жира. Каждую четверть часа они устраивали привал, растирали лицо снегом, главным образом кончик носа и уши.