Арно Зурмински - Отечество без отцов

Отпускников ждали и другие люди, но ни у кого из них не было букета ландышей. По громкоговорителю сообщили, что поезд только что выехал с вокзала в Хамме и направляется в Мюнстер.

— Только бы не было воздушной тревоги, — подумала Ильза.

Из опасения, что она может разминуться с мужем в толпе ожидавших людей, Ильза встала у ограждения, через которое должны были проходить прибывшие пассажиры. Времени для ожидания было достаточно, и она подумала о том, сколько хороших дел у них впереди. Наверняка, она пойдет с ним в кино, может быть, даже и на танцы, если это будет разрешено. В воскресенье они отправятся в ресторан Вассманна, где когда-то праздновали свою свадьбу. Если повезет с погодой, то они поедут на велосипедах вдоль канала. Второй велосипед она одолжила бы у соседей. Ильза представила себе, как будет лежать с ним в траве и слушать кукушку.

Пока она так размышляла, неожиданно подошел поезд. Было уже половина одиннадцатого. После этого все закрутилось в стремительном темпе. Он спрыгнул одним из первых из конечного вагона, увидел маленькую фигурку в шляпке и поспешил к ней, разумеется, не бегом, поскольку солдату не годилось так поступать. Затем все происходило так, будто это было в кино. Мужественная маленькая солдатская жена встречала своего воина. Слезы были солеными на вкус, а ландыши истончали сладковатый аромат.

Она сразу же хотела пойти на квартиру, приступить к вину и к песочным пирожным, но Вальтер Пуш настоял на посещении Вольбекерштрассе, чтобы зайти в бакалейную лавку. Ведь это был его магазин, которым он по-прежнему гордился. Он лишь мельком взглянул на выставленные на витрине товары, даже новый кассовый аппарат, который она приобрела в его отсутствие, не вызвал у него особого интереса. В подсобке за товарным помещением он скинул с себя военную форму, а она свое платье. Аннете фон Дросте-Хюльсхофф наблюдала за ними. После этого Ильза вложила ему в ладонь пачку сигарет «Юно» и дала прикурить. Когда он сделал три затяжки, она взяла у него сигарету и сама закурила.

Она опустила жалюзи у входной двери. Табличку «Временно закрыто» поменяла на «Закрыто по причине болезни». Ее болезнь выражалось в том, что она в этот момент прогуливалась по городу под руку со своим мужем. Через сотню метров она предложила заглянуть в церковь Святого Лудгери, где они венчались, но Вальтер Пуш сказал, что за десять месяцев, проведенных в России, милостивый Бог ни разу ему не повстречался. Поэтому он, пожалуй, подождет до ближайшего воскресного богослужения.

Была уже полночь, когда они пришли на Везерштрассе. Рейнское вино было выпито, песочные пирожные съедены, центральная германская радиостанция передавала лирическую ночную музыку, как вдруг Ильза Пуш встала обнаженной перед большим трюмо.

Утром их разбудило шествие группы гитлерюгенда, [54] Молодежная нацистская организация. которая направлялась за город на природу. Солнце с трудом пробивалось сквозь серую пелену, облако дыма висело над городом, возможно, он поднимался из труб пароходов, стоявших в речном порту. Лишь под вечер распространился слух о том, что англичане напали на Кёльн, сбросив на него тысячи бомб и вызвав клубы дыма, которые плыли теперь над всей Вестфалией. Что касается Мюнстера, то англичане приняли во внимание радость встречи молодых людей, и десять ночей их не беспокоил вой сирен.

На следующий день Роберт Розен посетил бургомистра Брёзе, чтобы получить отпускные талоны вместе со специальными карточками на шнапс и сигареты, которые оказались как нельзя кстати в связи с предстоящим праздником. Брёзе приказал жене подать на стол яичницу-болтунью и самолично наполнил доверху рюмки с зеркально чистым шнапсом. За что им следовало выпить сейчас, весной 1942 года? За свои здоровые кости, за то, чтобы было тепло после зимы, кишащей вшами, и за скорейшее окончание войны. Разговоры с отпускниками были вознаграждением для Брёзе после его визитов в семьи погибших со словами соболезнования, которые ему надлежало делать, чтобы утешать жен и матерей.