Изидор Окпевхо - Последний долг

Да, я донес на Ошевире, или исполнил мой гражданский долг, — как там ни поворачивай, это одно и то же. Весь город видел — кто не знает, что солдаты мятежников заходили в его дом, пусть даже только напиться! Если Ошевире уверен, что он ни в чем не повинен и солдаты ходили в его дом только напиться, пусть он докажет комиссии, что во всем Урукпе для солдат мятежников не нашлось другой чашки чистой воды. Шуо! Если они сумеют ему поверить, что ж, значит, он свободен, и мы можем выстроиться вдоль улиц и приветствовать его пением и плясками.

Доброе имя города, мое собственное благополучие — таким я шутить не стану. Я был в резиновом бизнесе задолго до Ошевире. Назови мое имя в любом резиновом кругу этого города, наших мест, целого штата, всей страны — и, если кто-то скажет, что он никогда не слыхал моего имени, значит, или он не в резине, или я не Тодже Оновуакпо! И тут заявляется этот Ошевире. До его прихода я вел дела спокойно, ни о чем не заботясь, никто не бросал мне вызова. Я отнюдь не против того, чтобы молодые люди занимались резиной. В конце концов, это они возьмут дела в свои руки, когда старшие уйдут на покой. Но он, наверное, считал иначе. Дела мои шли прекрасно, очень успешно. Рукеме до сих пор ничего не добился — когда говорят о резине, его имя не вспомнят. У вождя Уколи неплохая плантация, но он не умеет вести дела. Вождь Дафииопе Аригбе — пьяница, он мог бы весьма преуспеть, если бы пореже брал в руки стакан со спиртным. Акпотобо Оноге, когда не отсуживает земельные участки в дальнем Окере, занимается только политикой — ему некогда ухаживать за деревьями. Вряд ли стоит упоминать еще кого-нибудь.

В общем, я мог бы долгое время считать себя вне конкуренции, если бы не этот выскочка Ошевире. Конечно, он получил в наследство плантацию не многим меньше моей — по дело не в этом. Не успел я моргнуть, как он стал переманивать у меня работников, потому что он больше платил или нм так казалось. Шуо! Немного погодя правительство понесло чепуху о чистоте млечного сока, и в ту же минуту заготовители начали от меня отворачиваться. А когда я сам отвез сгущенный сок в Торговую корпорацию в Идду, оценщики швырнули его мне назад, как коровью лепешку.

— Слишком много песку. Слишком много примесей. Слишком много грязи.

И все чаще они стали смотреть в сторону Ошевире. Заготовители обходили мой дом, как зачумленный, и ехали, ехали прямо к нему. Ошевире начал набирать силу и даже стал задирать пос. Однажды я, не подумав, спросил, дешево ли он покупает кислоту для сгущения сока, он ответил мне так, что я горько раскаялся в своей глупости.

— Ну… ну… — он презрительно растягивал слова, и на лице его было написано снисхождение, — все, знаете ли, зависит от того, какая вам нужна кислота. Кислота ведь бывает разная, разной концентрации. О какой концентрации вы говорите?

Тьфу!

Короче говоря, я решил не сидеть сложа руки и ноги и не дожидаться, пока меня выпрут с моего законного почетного места. Воображаю, что бы подумали люди, услыхав, что Тодже Оновуакпо больше не сводит концы с концами! Воображаю, что было бы, если бы люди рассказывали, что у Тодже Оновуакпо нет ничего и сам on никто! Воображаю, что стало бы, если бы на совете больше не прислушивались к моему слову или начали бы надо мной смеяться — в то время, как еще совсем недавно город Урукпе не называли, не прибавив к нему таких имен, как мое!

Отсутствие Мукоро Ошевире поэтому дает мне возможность выправить положение. Оно дает мне возможность вернуть былое значение, власть и то уважение, которое обязан оказывать мне весь город.

И только подумать, что натворил проклятый Рукеме своим дурацким выступлением на разбирательстве! Я с трудом заставил себя поверить, что напечатанное в газете имеет отношение к двуногому с мозгами в голове.

Воздушный налет на время прекратил связи города с миром, так что мы несколько дней не получали газеты. Перед самым налетом я смутно слышал по радио, как председатель комиссии подводил итог свидетельским показаниям Рукеме, и с нетерпением ждал газет, чтобы прочесть отчет полностью. Но тут случился налет. Поэтому после того, как через два дня меня посетил майор, я отправился в Идду, чтобы узнать обо всем на месте. Приехав в Идду, я зашел в дом знакомого и прочитал «Зонда обсервер» с подробным изложением заседания. Боже, какой болван этот Рукеме! Все было напечатано черным по белому.

Я не засиживался у приятеля. Я сразу начал искать Рукеме и довольно скоро нашел его в пивном баре — мне сказали, что обычно он там торчит. Когда он увидел меня в дверях бара, он задрожал, и я понял, как он хотел бы сбежать. Я подозвал его к уединенному столику — он не успел за него сесть, как ополоумел от страха.