Екатерина Асмус: Избыток подсознания

А чуть поодаль от взрослых, у красиво задрапированного окна, на высоком табурете, сидела та самая девочка в костюме ангелочка и расчесывала деревянным гребнем свои длинные бледнопепельные волосы. Игрушечно-красное яблоко, точно такое же, как и у Нюты в руках, лежало перед ней на столике. Тоненькие ножки в белых колготах трогательно болтались, не доставая до блестящего паркета. Еще раз бросилось в глаза, какая она хрупкая и маленькая.

Нюта стала потихонечку подбираться к девочке поближе, стараясь не шуметь, чтобы взрослые не заметили. Девочка глянула в зеркало и увидела Нюту в отражении. Обе замерли.

Но не произнесли ни звука. Тогда Нюта подошла совсем близко и смущенно встала у кресла. Когда задумала знакомиться — было все просто, а теперь? Ну что говорить? Как начать? Подумав, она молча протянула девочке яблоко. Та посмотрела на него, потом на свое такое же, лежавшее на столике, и — обе засмеялись.

— Ты кто? — первой спросила девочка, отсмеявшись. Голос у нее оказался высокий и какой-то взрослый, уверенный.

— Я — Аннета. Сегодня у моего кузена день ангела, и мы с маменькой и папенькой в гости приехали… — вежливо начала Нюта, но девочка перебила ее:

— А почему ты торт красивый есть не пошла? Я видела — вынесли, такой розовый весь… — и она мечтательно улыбнулась.

— Да ну его! — воскликнула Нюта. — Надоели уже сладости, а потом ведь слушать заставят, как Мишенька маленький стихи читает, а он запинается все время — скучно! А ты торт попробовать хотела? — вдруг спохватилась Нюта, жалея, что не прихватила с собой кусок.

— Нам не полагается, — важно сообщила девочка. — Артисты должны фигуру соблюдать, особенно балетные. Сама посуди, после тортов какой же партнер мне поддержку в па-де-де сделает?

Нюта не все поняла из сказанного, особенно насчет «па-де-де» и «поддержки», но прониклась уважением к серьезности занятий, не позволяющих есть вкусные торты. Она наконец осмелела и решилась спросить:

— А тебя как зовут?

— Магдалина Дали! — нараспев, как на сцене, объявила девочка.

— Так ты настоящая итальянка? — округлила глаза Нюта.

— Нет, это мой сценический псевдоним, — гордо заявила Магдалина. — А по-настоящему я — Мотя Данилович. Но ты можешь называть меня Мадя, так меня дома зовут.

— А где твой дом? — заинтересовалась Нюта.

— А здесь! — расхохоталась Мадя, указывая рукой на группу взрослых за столом. — Мы — знаменитая труппа Дали: папаша мой — и директор, и режиссер, и пьесы пишет, а маман — актриса, переезжаем из города в город, где есть ангажемент, там и живем. Эту зиму вот — в Петербурге прожили, а на лето к морю поедем, в летних театрах комедии играть.

— И ты играть в комедии будешь?

— А как же без меня? Почитай, половина пьес для меня и для маман написаны! Мы — актрисы ведущие! — сообщила Мадя, явно рисуясь перед новой знакомой. — Если нет меня, то все спектакли отменяются! Мы когда прошлым летом по Крыму гастролировали, то папаша меня в Ливадии на вокзале забыл! Ну, приехали они в театр, уже в Массандре, глядь — а меня-то и нету. Т ак все спектакли отменили, и катер нанимать пришлось папаше, чтобы срочным образом меня к следующему вечеру привезти.

Рассказывая эту историю, Мадя беззаботно хохотала, а Ню-та только цепенела и млела от такой беспечной удали. Вот если б с ней такое приключилось! Да она бы тотчас со страху умерла!

— И ты не испугалась? Одна, в чужом городе?

— Поначалу немножко, конечно, испугалась, — подумав, призналась Магдалина. — Но потом — вспомнила! Выручку-то всю с Ливадии папаша в мою куклу зашил! А значит — скоро хватится меня и искать поедет! Поэтому я спокойненько пошла в вокзал и стала там лимонад шипучий пить и мороженое есть. Полдня там просидела, все роли повторила, а к вечеру — слышу — двери вокзальные хлопают, суета какая-то, беготня, и папаша страшным голосом, как в спектакле про Отелло, кричит: «Признавайтесь, сатрапы, кто дочь мою родную выкрал, восходящую жемчужину Императорского театра!» Императорского! Умора, да и только! Ну, я и вышла к нему, чтобы он весь вокзал не разнес, ни за что же не признается, что сам виноват.

Нюта слушала как зачарованная. Все это абсолютно не походило на жизнь человеческую, в Нютином представлении. Забыл дочку на вокзале! Как такое вообще может быть??

— Да как же такое вообще могло случиться? — не выдержала она. — А маменька твоя тоже не заметила, что нету тебя в поезде?

— Маман в это время платье новое мерила, к премьере. В нее портниха сто булавок воткнула — куда ж ей за мною-то смотреть! Остальные — сундуки да костюмы спешно грузили, а папаша… — тут Мадя замялась, но ненадолго. — Выпил он, понимаешь… ну, лишнего выпил. Когда в Ливадии спектакль последний отыграли, а все наши вечера с аншлагами прошли, директор театра с папашей так расчувствовались, что никак из буфета выйти не могли. Сами шампанское пьют и — друг другу: «Вы лучший в империи режиссер! — А у вас — лучший в Крыму театр!» Потом новую бутылку откроют — и опять давай друг друга нахваливать. Досидели до того, что к поезду стали опаздывать, так что все бегом да кувырком, а извозчика пришлось просить, чтоб папашу на себе до поезда доволок и в вагон погрузил.