Екатерина Асмус - Избыток подсознания

Так вот: мне сейчас тебя еще не жаль. Я просто предлагаю посмотреть, что происходит. Просто посмотри, что можно сделать, я имею в виду — что можно с ними сделать. С теми, что у тебя на руках. Я знаю, знаю, некоторых ты набрала сама, по собственной воле — положим, в некоем недальновидном предвкушении их воображаемой ценности. Ты же не просто так их набирала — посмотри на них, посмотри еще раз. Что-что? — But I love them? Нет-нет, подожди, посмотри пристальнее, честнее, чем обычно, чем всегда: разве можно с ними что-то сделать, куда-то пойти, как-то где-то? Ах да, ты гневно тут, наверное, спросишь: о чем это? Какой отвратительно упрощающий неприличный жаргон, какая пошлость — какое-то делячество! Что за «как-то где-то»?

Ну хорошо. Будем выбирать выражения. Никакого бизнес-заикания. Скажем так: с ними ничего нельзя сделать. С теми картами, что у тебя на руках. Знаю, знаю, это все, что у тебя есть. Ты их любишь и все такое. Но, милая, ты же не можешь ими ходить! Ах, милая, не можешь! Они — те, что тебе сдали, и особенно те, что ты набрала себе сама, — они же не могут ходить. Или почти не могут. Или: они практически никогда не могут ходить. Они стоят. Или так: да, они все же могут ходить, но в очень-очень специальных обстоятельствах — когда столько всего сойдется, чтобы они смогли сделать свой первый и последний победный шаг… Так что, ты будешь ждать этих специальных условий? И как долго? Всегда?

Даже если бы ты была гений игры и никогда не упускала ситуаций, в которых они могут сделать свой единственно правильный шаг. А ты довольно sloppy — сама знаешь. Да и они сами, те, что ты так любишь, подустали ждать, когда же придет их момент, — и часто спят целыми днями. В общем, я не хочу тебя обидеть, но они скорее всего проспят свой ход, даже если все сойдется и он придет, что, конечно, маловероятно само по себе, потому что это все какие-то не те.

Ты их любишь, я знаю. Я знаю. И их есть за что любить. Да. Так ты видишь. Даже за эту их способность спать. Ты говоришь себе, что это божественный сон, что это божественный вдохновенный сон, от которого они просыпаются, преисполнившись новых сил и прозрений. Я знаю, знаю, ты любишь их не зря. Они хорошие. Они стараются. В меру сил. Они даже иногда рискуют на доске и вдруг идут по прямой через всю доску, хотя им нельзя. Ну очень маленькая вероятность, что этого никто не заметит. Мы все это понимаем. Они тоже. И ты. Это риск глупый, на него глупо идти. Вот они и стоят. А ты ждешь, когда они пойдут. Пойдут и выиграют. Нет, они стоят. Ты ждешь. Вы стоите и ждете.

Но даже так, даже будучи всего лишь прыгучим конем, обреченным заранее на вечно острожные углы и заведомо трудные и почти непомерные к исчислению выигрышные подвижки, они дерзают. Они дерзают мечтать в некие редкие дни, когда они не спят и когда им кажется, что все еще возможно, — в некие дни, располагающие к вдохновению. Но таких дней мало, хоть ты и хотела бы, чтобы их было больше, потому что тебе нравится, когда они вдохновенно мечтают о том, как они сделают свой единственно правильный и победный ход. Они ведь много не могут. Не то чтобы они не старались. Просто они такие. Слабые. Ну хорошо, хорошо.

Не слабые. Просто они так не ходят. Они — конь, а не слон или ферзь какой-нибудь. Они могут ходить только в масть. И только по субординации. Ну, типа десятка старше девятки, и только черви. Потом валет. Потом дама. Нет, я не хочу сказать, что у тебя одни девятки. Это будет очень глупо, если я так скажу. Нет, я этого не говорю. Совсем не говорю. Они прекрасные, я никогда их не унижу таким утилитарным сравнением. Мы и сами их любим. Очень. Нет, я никогда не опущусь до того, чтобы сравнить их с какими-то девятками, нет, это просто негуманно, и неприлично, и неприбыльно.

Например, девятка пик. Ты говоришь: «Ну и что, что она девятка. У нее маленький сын растет. И вообще, посмотри, она такая величавая и правильная. Так важно ступает». Отец его убежал куда-то от девятки, и девятка растит сына одна. Сын окружен любовью и вниманием, его водят на плавание и пианино, как встарь, друзья девятки дарят ему вещички и календарики. «У нее большой потенциал. Она прекрасно играет на скрипке», — продолжаешь убеждать ты, почти уже в слезах. И вообще все остальные карты подозревают, что на самом-то деле она дама. Просто временно, по утрам после бессонной ночи или после досадно избыточной алкоголизации, у нее староватый, девяточный вид. Да, я знаю, знаю: может быть, все так и есть. Все точно так и есть, ты не могла так ошибиться в знаках — принять девятку за даму. Так ошибиться. Что значит так ошибиться? Значит ли это, что ты на девятки вообще смотришь свысока: по-твоему, не должно у тебя в арсенале быть девяток, только королевы какие-то. То есть ты не демократична. Сортируешь людей на девяток и королев. Смотришь на них только как на карты в твоей жизненной игре. Да? Да! Но только все пики уже отыграли, не правда ли?