Элисабет Рюнель - Серебряная Инна

Ночи стали темными и холодными. Но Арон с Инной наконец приняли решение. Они решили пожениться. Это будет зимняя свадьба. Арон обещал поговорить со священником и спросить Хельгу и Соломона, можно ли им венчаться у них дома. Церемония должна быть скромной, решили они. Чем проще, тем лучше. Кновель на ней присутствовать не будет, а в свидетельницы Инна позовет Мари, подругу ее матери.

Затем Арон закупит леса, который по снегу привезут в Наттмюрберг, и весной можно будет приниматься за строительство дома. Их с Инной собственного дома. А Кновель пусть живет как знает.

Они распрощались осенью, полные надежд и планов на будущее. Арон вернулся с лошадьми в Крокмюр. Лошадей из Спеттлидена забрали неделей раньше. Инна осталась в Наттмюрберге. Девушка мерила двор шагами с чувством все нараставшей тревоги. Ей не верилось, что все ими задуманное осуществится. Инну бросало из крайности в крайность. Она то безумно радовалась предстоящей свадьбе, то страшилась ее. Ее отношения с Ароном были такими чистыми, такими свободными, что Инна не пережила бы, если б они закончились. Осенью Инна решила сжечь все постыдное, что еще оставалось на хуторе. Розгу по имени Лага она сожгла сразу после того, как Кновель свалился с крыльца и ударился головой. Теперь пришел черед одеял и простынь, в которые он ее вдавливал. Все должно было исчезнуть до возвращения Арона. Ей так хотелось верить, что все это можно сжечь. Все черное, постыдное, скверное. И они не могут жить под одной крышей с Кновелем, пока их дом не построен. Лучше уж они поживут в хлеву. Арону она об этом ничего не говорила, но все уже продумала, все просчитала. Инна решила, что будет стоять на своем, пока он не согласится.

Всего через два дня после возвращения в Крокмюр Арон рассказал домашним об Инне и их планах. Хельга, вся раскрасневшись от волнения, бросилась его поздравлять. Соломон усмехнулся.

— Я верно заприметил… что у него там на выгоне кто-то есть... — сказал он. — Но я и представить не мог, что это Инна! Серебряная Инна! Инна с седыми волосами, дочь Кновеля. Нет, мне бы это и в голову не пришло.

Хельга вопросительно уставилась на Арона, ожидая объяснений.

— Ты действительно думаешь, что она подходит тебе? — спросила она.

— Да, — неохотно ответил Арон, которому неловко было рассказывать другим обо всем, что их связывало с Инной.

— Боже всемогущий, Арон женится! — продолжала изумляться Хельга.

— А как же старик? — спросил Соломон.

— Он ничего не знает. Узнает только после свадьбы. Вот почему мы и попросили разрешения венчаться у вас.

— Старый черт! — выругался Соломон. — Но жить-то вы собираетесь наверху? Он вам житья не даст, сам знаешь.

Арон кивнул. Ему не хотелось ничего обсуждать. Все уже решено. Они с Инной поженятся. И это было единственное, что имело значение.

— Ну да ладно, — вздохнул Соломон. — Ему недолго осталось. Он уже прожил свой век. Злоба его всю жизнь сжигала изнутри. Не успеете оглянуться, как найдете поутру в постели одни черные угольки.

Соломону нравилось говорить красиво.

— Хватит глупостей, — разозлилась Хельга. — С его упрямством он еще лет сто проживет, лишь бы вам досадить.

Время летело быстро. Лето исчезло, словно его и не было. По ночам вода в кадке замерзала. Ветер срывал с веток листву, которую потом дождем прибивало к земле. По вечерам Арон сочинял письмо. Письмо должно было быть коротким. Хватит и пары строк. Пары строк, способных вместить в себя страх, раскаяние, стыд, до сих пор не дававшие ему покоя. «Я не прошу простить меня, — писал он, — но услышать мою мольбу о прощении. Я сбежал с места преступления, но не от воспоминаний о содеянном. Всю жизнь я мечтал лишь об одном — искупить свою вину. Пожалуйста, примите это письмо. Не рвите его на кусочки, не сжигайте. Вспомните обо мне. Вспомните обо мне не как об убившем, но как о раскаявшемся».

После долгой борьбы с собой Арон подписался внизу своим настоящим именем. Поразительно, как много воспоминаний было связано с этим именем. Воспоминаний о том, как мать выкрикивала его имя, словно проклятье; воспоминаний о том, как отец, братья и сестры звали его по имени, воспоминаний о целом мире, которого больше нет. Только вечером накануне того дня, когда он должен был отправить письмо, Арон набрался мужества и подписал его: «Ваш сын и брат Кьяртан».

Он решил отправить письмо из Мальго, где никто его не знал. Возможно, такая осторожность была излишней, потому что письмо он написал по-датски, но все равно Арон опасался, что кто-то в Ракселе вскроет и прочтет его, и потому предпочел отправить его из Мальго, какой бы долгой и трудной ни была туда дорога. Там же он, не рискуя вызвать сплетни, собирался купить кольцо и отрез ткани на платье для Инны.