Уильям Бойд - Неугомонная

— Но я все же напишу свою статью.

— Конечно, напишите, мисс Гилмартин. Но постарайтесь обойтись без очерняющих материалов. У меня прекрасный адвокат, кстати, он тоже член этого клуба.

— Это угроза?

— Это факт.

Я посмотрела Лукасу Ромеру прямо в глаза, надеясь, что он прочтет в моем взгляде: «Вы мне не нравитесь, и ваш клуб мне не нравится, и я ни капельки вас не боюсь».

— До свидания, — сказала я, развернулась и прошла мимо «бентли», из которого уже вылез шофер в ливрее, открывавший пассажирскую дверь.

По мере удаления от «Бриджес» я почувствовала, как во мне раскручивается странная смесь эмоций: я была довольна — довольна тем, что встретила этого человека, сыгравшего ключевую роль в жизни моей матери, и тем, что ему не удалось запугать меня. К тому же я была немного сердита на себя — подозревая и беспокоясь о том, что не провела встречу должным образом, не извлекла из нее всего, что могла, позволила Ромеру диктовать ее ход и содержание. Я слишком реагировала на него, чего нельзя было сказать о нем — по какой-то причине мне хотелось подразнить этого человека. Но мать строго наказала: не заходи слишком далеко, не открывай ничего из того, что знаешь — только упомяни «СБД Лимитед», Деверо и БЦКБ, — и добавила с радостным злорадством: «Этого будет достаточно, чтобы заставить его думать, достаточно, чтобы нарушить его прекрасный сон». Я надеялась, что выполнила ее указания в нужной мере.

К девяти вечера я уже была дома, в Оксфорде, и первым делом забрала Йохена от Вероники.

— А зачем ты ездила в Лондон? — спросил он, когда мы поднимались по черной лестнице в кухню.

— Я ездила, чтобы встретиться со старым бабушкиным другом.

— Бабушка говорит, что у нее нет друзей.

— Это один дядя, которого она знала давным-давно, — сказала я, направляясь к телефону в коридоре. — Пойди и надень пижаму.

Я набрала номер матери. Никого ответа не последовало, поэтому я положила трубку и позвонила снова, на этот раз прибегнув к ее глупому коду, и опять она не ответила. Я положила трубку на рычаг.

— А хочешь, устроим приключение? — спросила я сына, стараясь, чтобы все звучало как можно веселее. — Давай съездим к бабушке и устроим ей сюрприз.

— Ей это не понравится, — сказал Йохен. — Она терпеть не может сюрпризов.

Когда мы добрались до Мидл-Эштона, я сразу заметила, что в коттедже не горел свет и что не было видно маминой машины. Я подняла третий цветочный горшок слева от входной двери, почему-то внезапно разволновавшись, нашла ключ и зашла в дом.

— Что происходит, мамочка? — спросил Йохен. — Это такая игра?

— Вроде того.

Внутри дома все казалось в порядке: в кухне было прибрано, посуда вымыта, белье сушилось на раме в котельной. Я поднялась по лестнице в мамину спальню и огляделась, Йохен поднялся за мной следом. Кровать была заправлена, а на письменном столе лежал коричневый конверт с надписью «Для Руфи». Я уже протянула руку, чтобы взять его, когда Йохен сказал:

— Смотри, машина!

Это вернулась мать в своем старом белом «аллегро». Я одновременно почувствовала глупость создавшегося положения и облегчение. Я сбежала вниз, распахнула входную дверь и закричала:

— Сэл! Это мы. Мы приехали тебя навестить.

Мать вышла из машины, наклонилась, чтобы поцеловать Йохена, и сказала с иронией:

— Какой замечательный сюрприз. Мне кажется, что я не оставляла свет включенным. Кому-то не спится.

— Ты сама просила, чтобы я позвонила тебе в ту же минуту, в ту же секунду, как вернусь, — ответила я весьма недовольно и раздраженно. — Ты не отвечаешь, что мне было думать?

— Я, должно быть, забыла, о чем тебя просила, — ответила мама игривым тоном, следуя за мной в дом. — Кто хочет чаю?

— Я встретилась с Ромером, — выпалила я вместо ответа. — Я говорила с ним. Думаю, что тебе должно быть интересно. Но все пошло не так. Фактически он оказался жутко неприятным типом.

— Я уверена, что и ты произвела на него не лучшее впечатление, — сказала она. — Мне кажется, вы оба выглядели заведенными, когда прощались.

Я замерла.

— Что ты имеешь в виду?

— Я была снаружи и видела, как вы оба выходили из клуба, — ответила мама, не отводя взгляда, так бесхитростно, словно это было в порядке вещей. — Потом я проследила за Ромером до его дома и теперь знаю, где он живет: Найтсбридж, Уолтон-Кресент, дом двадцать девять. Громадный белый отштукатуренный особняк. В следующий раз его будет гораздо проще найти.

ЕВА ПОЗВОНИЛА В «ТРАНСОКЕАНСКУЮ ПРЕССУ» из телефона-автомата на улице рядом со своим «безопасным» домом в Бруклине. После событий в Лас-Крусисе прошло пять дней, в течение которых она медленно добиралась до Нью-Йорка, пользуясь всеми возможными видами транспорта — самолетом, поездом, автобусом и автомобилем. В первый день в Нью-Йорке Ева отметилась в своем «безопасном» доме. Она зашла туда только после того, как убедилась, что никакого наблюдения не было, после чего улеглась там на дно. Наконец, посчитав, что ее молчание начало уже вызывать ощутимое беспокойство, Ева позвонила в редакцию.