Уильям Бойд - Неугомонная

Спустя примерно десять дней после того, как она стала Сэлли Фэйрчайлд, Ева оказалась в «Дубовом сердце» на Маунт-стрит, в районе Мэйфэр. Это был простой паб, но бар в нем был очень уютный, весь в коврах, на стенах эстампы на спортивные темы и всегда живой огонь в камине. Ева заказала джин с оранжадом, нашла место, закурила и сделала вид, что разгадывает кроссворд в «Таймс». Как всегда, в баре было несколько военных — все офицеры, один из которых предложил ей с ним выпить. У Евы не было желания знакомиться с британским офицером, поэтому она объяснила ему, что ждет своего ухажера, и он оставил ее в покое. Через час или чуть более того, когда она подумывала уже о том, чтобы уйти, за столик рядом с ней сели три молодых человека в темных костюмах. Они были в веселом настроении, и, послушав их минуту-другую, Ева поняла, что они говорили с ирландским акцентом. Ева пошла к стойке, чтобы заказать еще выпить, и уронила газету. Один из молодых людей — круглолицый и с тонкими усиками — поднял ее. Они встретились взглядами.

— Вы позволите вас угостить? — спросил он. — Пожалуйста, вы оказали бы мне честь, и мне было бы приятно.

— Спасибо большое, — ответила Ева. — Но мне пора идти.

Она позволила уговорить себя сесть за их стол. И объяснила, что ждет одного джентльмена, но тот запаздывает уже на сорок минут.

— Ох, какой же он джентльмен, — сказал молодой человек с усиками, делая серьезное лицо. — Это просто английский невежа.

Тут все рассмеялись, а Ева обратила внимание на одного из них. Он сидел за столом напротив нее — светловолосый, веснушчатый, крупный, немного сутулый, раскованный — и улыбался шутке, но улыбался про себя — так, словно что-то еще рассмешило его в этой фразе, что-то незаметное для других.

Ева узнала, что все трое были юристами при ирландском посольстве и работали в консульстве на Кларджес-стрит. Когда настал черед светловолосого платить за выпивку, Ева дождалась, пока он подойдет к стойке бара, и попросила разрешения у остальных выйти, сказав, что ей надо припудрить нос. Но вместо этого пошла к стойке бара и встала рядом со светловолосым, сказав ему, что она передумала и лучше заказать ей полпинты шенди вместо джина с оранжадом.

— Хорошо, — ответил он, — полпинты шенди — значит, полпинты шенди.

— Как вы сказали, вас зовут? — спросила она.

— Меня зовут Шон, а двух остальных — Дэвид и Имонн. Имонн — комик, а мы — его аудитория.

— Значит, Шон? А дальше как?

— Шон Гилмартин. — Он обернулся и посмотрел на нее. — А вас, повторите, как зовут, Сэлли?..

— Сэлли Фэйрчайлд, — ответила Ева и почувствовала, как прошлое свалилось с нее разбитыми кандалами. Она подошла к Шону Гилмартину, когда тот передавал ей полпинты шенди, настолько близко, насколько смогла сделать это, не прикоснувшись к нему, и подняла лицо, заглянув в его спокойные, все понимающие и всему улыбающиеся глаза. Что-то подсказывало ей, что история Евы Делекторской подошла к своему естественному концу.

— ВОТ ТАК ТЫ И ВСТРЕТИЛАСЬ С МОИМ ОТЦОМ? — спросила я. — Ты подцепила его в пабе?

— Боюсь, что так оно и было, — со вздохом ответила мать, моментально устремившись взором в никуда. Я поняла, что она смотрела в прошлое. — Я искала подходящего мужчину — искала его день за днем — и вот наконец встретила его. И как только увидела эту его неподражаемую улыбку, сразу поняла: это он.

— Ну, тогда в этом, пожалуй, не было ничего циничного.

Мама посмотрела на меня строго, так она делала всегда, когда я выходила за рамки приличий, вела себя дерзко.

— Я любила твоего отца, — просто сказала она, — он спас меня.

— Извини, — произнесла я тихо, испытывая чувство стыда и виня во всем свое похмелье: я все еще расплачивалась за отвальную Хамида. Я ощущала себя вялой и отупевшей: во рту пересохло, тело изнывало без влаги, и первоначальная «слабая» головная боль перешла в категорию «устойчиво-пульсирующая» по шкале головных болей.

Мама быстро досказала мне оставшуюся часть истории. После встречи в «Дубовом сердце» было еще несколько свиданий — рестораны, танцы в посольстве, поход в кино, — и оба при этом понимали, что сближались друг с другом медленно, но верно. Шон Гилмартин, обладавший связями и влиянием в дипломатическом корпусе, ускорил процесс получения Сэлли Фэйрчайлд нового паспорта и других документов. В марте 1942 года они поехали в Ирландию, в Дублин, где она познакомилась с родителями жениха. Они обвенчались двумя месяцами позже в церкви Спасителя на Данкэннон-стрит. Так Ева Делекторская, ставшая Сэлли Фэйрчайлд, превратилась в Сэлли Гилмартин. Уж теперь-то она была в безопасности. После войны Шон Гилмартин со своей молодой женой вернулся в Англию, где был принят в адвокатскую фирму в Банбери, Оксфордшир, в качестве младшего партнера. Фирма процветала, Шон Гилмартин стал старшим партнером, и в 1949 году у супругов Гилмартин родился ребенок, девочка, которую они назвали Руфь.