Кристофер Мур - Ящер страсти из бухты грусти

— Простите, что навязался, — сказал Тео, — но Гейб очень настаивал.

— Да нет же, милости прошу, констебль.

— Просто Тео.

— Хорошо, Тео. — Вэл натянула на лицо улыбку. И что теперь? Последний раз, когда она беседовала с этим человеком, вся ее жизнь вошла в мертвую петлю. Вэл ощутила, как внутри нарастает злоба на Гейба, которую она обычно приберегала для многолетних отношений с мужчинами.

Тео откашлялся.

— Э-э, мы можем опять вернуться к доверительным отношениям врача и пациента, доктор?

Вэл кивнула в сторону Гейба:

— Для этого обычно требуется сеанс. А не ужин.

— Ладно, тогда не говорите ничего. Но Джозеф Линдер действительно убил свою жену.

Вэл не ахнула в ответ. Едва не ахнула — сдержалась.

— И вам это известно, потому что…

— Потому что он сам мне в этом признался. Он напоил ее чаем из наперстянки. А это, очевидно, ведет к остановке сердца и почти невозможно обнаружить. А потом он повесил ее в столовой.

— Значит, вы его арестовали?

— Нет, я не знаю, где он.

— Но вы выписали ордер на его арест, или что полагается делать в таких случаях?

— Нет, я просто не уверен, что я — по-прежнему констебль.

Вмешался Гейб.

— Мы обсуждали это, Вэл. Я говорю, что Тео — избранное официальное лицо, поэтому работу может потерять только после импичмента, если даже непосредственное начальство попытается его убить. Как вы считаете, это правильно?

— Убить?

— Круто, — ухмыльнулся Тео.

— Ох, наверное, нужно рассказать ей про лабораторию и все остальное, Тео.

И Тео все объяснил — как его похитили, отвезли в ангар, как исчез Джозеф Линдер, а Молли Мичон освободила его. Не стал вдаваться он только в теорию о гигантской твари. Пока он рассказывал, они сделали заказ (по жареной курице для Тео и Гейба и греческий салат для Вэл) и только когда наполовину все съели, Тео закончил.

Вэл уставилась на салат, и над столиком повисло молчание. Если начнется расследование убийства, ее обнаружат. А если поймут, что она сделала со своими пациентами, ее карьере конец. Она даже может сесть в тюрьму. Это несправедливо — в кои-то веки пыталась поступить по совести. Вэл подавила в себе желание во всем признаться — сдаться на милость суда, учрежденного чистой паранойей. Вместо этого она подняла глаза на Гейба, который принял ее взгляд за сигнал нарушить тишину:

— Но я все равно не понимаю, в чем значение низкого уровня серотонина в крысиных мозгах.

— А? — единодушно отозвались не только Вэл и Тео, но и официантка Дженни, которая подслушивала из-за соседнего столика и только усилила неразбериху, спровоцированную нелогичностью Гейба.

— Простите, — сказал Гейб. — Я думал, вам придет что-нибудь в голову по поводу химии мозга тех крыс, которых я наблюдал. Вы говорили, что вам это интересно.

— А мне интересно, — нагло соврала Вэл, — только меня немного ошарашили новости о Бесс Линдер.

— Ну да, как бы там ни было, у той группы крыс, что не стала участвовать в массовой миграции, — необычайно низкий уровень серотонина. А химический состав мозга большой популяции — тех, что сбежали, — в пределах нормы. Вот я и думаю…

— У них депрессия, — сказала Вэл.

— Простите?

— Ну разумеется, у них депрессия — они же крысы, — сказал Тео.

Гейб с ненавистью глянул на него.

— Вообразите: просыпаетесь в таком виде каждое утро, — продолжал Тео. — О, какой чудесный сегодня день… ох, черт, я же крыса. Ну, что ж…

— Насчет крыс не знаю, — сказала Вэл, — а у людей уровень серотонина воздействует на множество разных факторов, преимущественно — на настроение. Низкие уровни серотонина могут указывать на депрессию. Именно так работает «прозак». В сущности, он удерживает в мозгу серотонин, чтобы у пациента не возникало печальных мыслей. Поэтому, крысам Гейба, наверное, было слишком грустно, чтобы бежать вместе со всеми.

Гейб погладил бороду.

— Мне это в голову не приходило. Но это почти ничего не объясняет. В частности — почему сбежало большинство.

— Ну, блин, Гейб, — сказал Тео. — Там же этот долбаный монстр.

— Что? — спросила Вэл.

— Кто? — спросила Дженни, ошивавшаяся поблизости.

— Можно нам меню с десертами, пожалуйста? — спросил Гейб, отправив Дженни сбивать задом столики по всему залу.

— Монстр? — повторила Вэл.

— Ты, наверное, объяснишь лучше, Гейб, — сказал Тео. — Мне кажется, твой научный скептицизм придаст истории больше достоверности.

Пока Гейб рассказывал о следах на ранчо, пережеванных коровах и теориях Тео об исчезновении Джозефа Линдера, Мики Плоцника и, судя по всему, Леса из скобяной лавки, челюсть Вэл отвисала все больше и больше. Когда же Гейб упомянул Молли Мичон, Вэл его перебила: