Кристофер Мур - Ящер страсти из бухты грусти

— Он так и будет скакать?

— Пока мы не вынесем ему ломтик пиццы, да.

— Поразительно.

Гейб пожал плечами.

— Он же собака.

— А ты биолог.

— Ум тренировать нужно.

— Ну, и что скажешь?

— Скажу, что ты уничтожил большую часть того, что принял за отпечаток ноги.

— Гейб, но это и был отпечаток ноги. С чем-то вроде когтя.

— Существуют тысячи объяснений углублению в жидкой грязи, похожему на это, Тео, но ни одно из них не указывает на то, что это след животного.

— Почему?

— Ну, во-первых, потому что на этом континенте не водится ничего столь крупных размеров уже примерно шестьдесят миллионов лет. А во-вторых — животные склонны оставлять больше одного отпечатка, если только это не существо, специально приспособившееся к большим скачкам. — Гейб ухмыльнулся.

Голова летучего пса мелькнула над подоконником.

— Вокруг было множество людей и машин — другие следы могли затоптать.

— Тео, не распускай свое воображение. У тебя был длинный день и…

— И я — наркоман.

— Я не собирался это говорить.

— Знаю, это я сказал. Расскажи мне о своих крысах. Что ты будешь делать, когда их найдешь?

— Ну, сначала я попробую отыскать причину такого поведения, потом поймаю несколько особей из мигрировавшей группы и сравню химический состав их мозга с мозгами тех, кто направился к морю.

— А им будет больно?

— Мозги нужно взболтать хорошенько и прогнать через центрифугу.

— Я так и думал.

Официантка принесла пиццу, и Гейб уже распутывал сопли сыра со своего первого ломтика, когда зазвонил телефон Тео. Констебль секунду послушал, встал и полез в карман за деньгами.

— Надо идти, Гейб.

— Что такое?

— У Плоцников мальчишка пропал. Его никто не видел с утра, когда он поехал разносить газеты.

— Прячется, наверное. Дурной он пацан. Как-то раз смастерил что-то из своей машинки с дистанционным управлением, и эта ерундовина подействовала на чипы в моих крысах. Я три недели ломал голову, почему они выписывают восьмерки по автостоянке перед гастрономом, пока не поймал его в кустах с пультом.

— Я знаю, — ответил Тео. — Мики мне рассказывал, что если десять твоих крыс соединить в один контур, можно будет ловить телеканал «Мир приключений». Но я все равно его должен найти. У него еще и родители есть.

— Живодер неплохо берет след. Можешь его с собой взять.

— Спасибо, но я сомневаюсь, что у пацана в кармане пицца.

Тео сложил сотовый телефон, запихал в рот еще один ломтик на дорогу и направился к дверям.

Вэл Риордан прислонилась к двери своего кабинета, пытаясь отдышаться и взять себя в руки. Ничто во всем ее опыте клинициста не могло сравниться с теми сеансами, что ей пришлось проводить на следующий день после взрыва «Тексако». Она приняла двадцать больных за десять часов, и каждому хотелось говорить только о сексе. Не об абстрактом сексе, не о проблемах секса, не об отношении к нему — о само́м сексе, хлюпающем, потном и трясущем кровати. Это нервировало.

Она предвидела всплеск либидо у своих пациентов (обычный симптом отвыкания от антидепрессантов), но в справочниках утверждалось, что лишь от пяти до пятнадцати процентов проявят какую-то реакцию — примерно то же количество, что потеряло либидо, когда начало принимать средства. Сегодняшний ее результат оказался стопроцентным. Похоже, она держала псарню для сук в течке, а не психиатрическую практику.

Когда ушла последняя пациентка, Вэл вышла из кабинета и увидела, как ее новая секретарша Хлоя, уперев ноги в край стола, неистово мастурбирует. Ее кресло визжало, как белочка под пыткой. Вэл извинилась, опрометью кинулась обратно в кабинет и заперла за собой дверь.

У Хлои в ее двадцать один год были свекольного цвета волосы, гардероб всех оттенков черного и колечко с сапфиром в носу. Раньше Вэл лечила девочку от булимии, а когда начало действовать плацебо, и количество назначаемых сеансов взлетело на невиданную высоту, наняла ее. Хлоя работала за лечение: Вэл считала это хорошим финансовым ходом. По правде сказать, в те времена, когда девочка беспрестанно блевала, она нравилась ей куда больше.

Вэл все еще старалась понять, как ей поступить, когда в дверь робко постучали.

— Да?

— Извините меня, — донесся из-за двери голос Хлои.

— Э-э, Хлоя — на работе так себя вести не подобает.

— Но ведь ваш последний пациент уже ушел. Я подумала, что вам нужно привести в порядок свои записи или что-нибудь еще сделать. Простите меня, пожалуйста.